Сибирские Огни № 001 - 1991

Адик же еще не умел оскорбляться, а когда видел во дворе воен­ ного, то бежал к тому в поисках отца. 2 А отец Жумарт был Сталиным, вернее, стал им в силу хитро­ сплетений военного времени. Воевать он попал на тихий Карельский, забытый командованием и интендантством фронт, не видевший уже несколько месяцев ни войны, ни провианта. Питались от леса, ягодами и дичью, обносились и обтрепались, обессапожели и обесштанели. Жумарта взяли в полон фашистские десантники, когда он углубился в чащобы, в мысли о домашней пище, о Москве и рвал бруснику. Не судьба б ему жить дальше, если б не опорки на ногах да азиатское лицо, раскроенное диковинно, по мнению белокурых бестий. — Ты кто? — спросил переводчик. — Русский? — Я казах, — с достоинством ответил Жумарт. Немцы зауважали себя, разулыбались, стали обхаживать Жу­ марта, бить его в плечи и грудь: — О-о! Казак! Казак! И попал он во вражеский тыл целым и неконтуженным. В пару ему подобрали башкира и отправили во Францию, экспо­ натами. Обрядили в черкески с газырями, в кубанки и легкие сапож­ ки, в шаровары с напуском, дали советские винтовки со спиленными бойками, откормили, чтоб морды казались поугрюмей, и бросили на потребу журналистам. И пошли гулять по киножурналам и газетным полосам пленен­ ные русские казаки, аж до самой Сталинградской битвы, до «котла», до траура по всей Германии. Кончилась потеха. Башкира отдали одному бауэру, а казаха — другому. Заставили «казаков» побороться перед разлукой — и в путь. Жумарта взял в работники обедневший немецкий барон и при­ ставил его к лошадям, на конный двор. Утром барон выходил в кос­ тюме для верховой езды, гнул стек, как цирковой силач гнет кочергу, и кричал: — Сталин! Пфе-ерд! Жумарт выводил из стойла жеребца и брал руки в замок, чтобы барон мог встать на его ладони каблуком, а потом быть поднятым в седло. Сам барон был тощ и узкогруд. Жумарт, даже исхудавший на рабской похлебке, смотрелся вдвое шире — потому, наверное, уже в седле, хозяин с ненавистью поднимал стеком верхнюю губу Жумарта и играл желваками: — Сталин капут! — Вороной жеребец уносил его от опущенного долу взгляда Жумарта. Когда рядом с поместьем разорвался первый снаряд с востока, когда стены стали клевать родные осколки, Жумарт вскочил на не­ оседланного жеребца и рванулся навстречу наступавшим. Барон вы­ скочил во двор и кинул ему вслед лопату, чтоб отвести душу, а потом нырнул в приконюшенную конуру, где еще мгновение назад жил Жумарт, и вышел оттуда в испачканной навозом одежде конюха. Жумарта же вышибло из-за шеи жеребца взрывной волной, уже будучи без памяти, он вписался в чистое немецкое поле, и след его обнаружился на лесоповале в стране коми уже после войны. Он был осужден как предатель Родины, и сам считал себя тако­ вым, а наказание нес просто и молчаливо, позабыв иную жизнь. В плену и на каторге человеку с воображением дня не прожить. Зачем жернова впустую крутить? Зачем душу молоть на тех жерновах? «Освобожусь,— позволял себе думать он,— куплю драповое пальто и шляпу... Поеду в Москву и погляжу на Адольфа...»