Сибирские Огни № 001 - 1991

столько было предвкушения радости, а они уже исчезли, и нужно возвращаться в город, а там проклятый завод, и бабьи сплетни, и мамино ворчание по вечерам. Поверишь ли, я никогда в жизни еще так хорошо, так беззаботно не отдыхала! Спасибо тебе. Я молчал, любуясь лицом моей маленькой подруги, и неслышно упрашивал видение не исчезать. За спиной послышался вздох. Лариска продолжала: — Ты такой красивый, умный, ты вообще — вот такой... — Я догадался, что она вытянула вверх свой большой палец. — Но послу­ шай, почему я тебя не люблю? Я заставляю себя полюбить тебя и не могу. Почему? Это очень грустно. Я рассмеялся, захлебнулся дымом, закашлялся. — Ну и прекрасно, — ответил ей. — Так проще, без психа, без нервов, без ссор... Ты вспомни, когда мы с тобой в последний раз ссо­ рились? Не вспомнишь. — И мне в голову пришла дурацкая мысль, что, говоря эти слова, я храню верность моей маленькой подруге. — Почему прекрасно? — растерялась Лариса.— А-а-а, поняла... — протянула она и тоже засмеялась, но смех ее был кислым. — Все равно, — говорила она, прощаясь, — иногда необъясни­ мо, как витаминов, хочется счастья. Витамины можно купить в апте­ ке, а счастье — где? Спасибо тебе за счастье. Вот такое волшебное свойство этой дачи, окруженной тайгой и озерами, дарить людям счастье. Хоть ненадолго. Я перелистываю свою память, я замираю на дачных страницах, и сердце мое успокаивается в груди, стены комнаты растворяются в утреннем тумане, проступают очертания низких гор, покрытых ле­ сом, первыми лучами салютует солнце... Итак — память! Я поднимаюсь на вытоптанный коровами и людьми пригорок и отдыхаю. Позади сонная станция, сонный железнодорожный мага­ зинчик с фонарем над покосившимся крыльцом и сонная деревня. В ней два десятка дворов, злые собаки и грустно мычащие коровы. И еще две засыпанные углем улочки, по которым вечерами тарахтят мотоциклы, оседланные местными лихими ковбоями. А впереди — знакомые места. Я узнаю их без труда, словно и не уезжал никогда отсюда. Тропинка извилисто падает с пригорка. Дро­ жит туман, разбрасывая горстями росу, и пыли нет, по дороге хорошо идти, упруго отталкиваясь послушными — молодыми! — ногами. Слева — гора, справа — гора, и дальше — горы, перечеркнутые ов­ рагами. Это предгорья Алтая. Солнце высунуло свою любопытную башку, уселось на верхушке горы, как в кресле театрального парте­ ра, — ждет третьего звонка. Что сыграет нам новый день? Листья деревьев и трава — в росе, и роса, как зеркало, отражает солнечные лучики, отчего мир кажется сотворенным из серебра. Сумасшедшие туманы этим летом окончательно расплываются только к полудню, и, если не набегают тучки с дождем, начинается настоящая баня. А до этого — словно густое молоко разлито в возду­ хе, влажно и тепло. Сумасшедшие туманы — к доброму урожаю грибов, вот наста­ нет август, и можно будет таскать их из лесу ведрами. Я иду по проселочной дороге, насвистывая песенку. В деревьях булькают кукушки. Поутру они щедро сулят долгую жизнь, и я без страха спрашиваю: «Кукушка-кукушка, сколько мне жить?», сбива­ юсь со счета, не успевая за ее обещаниями. Я верю кукушке. Наверное, совсем недавно, может быть, вчера, скосили болотис­ тый луг, и еще зеленая трава лежит ровными рядами. Я с шумом втягиваю носом воздух и никак не могу надышаться. В голове выпе­ вается что-то про запах свежескошенной травы и тишину проселоч­ ной дороги, выпевается очень коряво. И очень искренне. Под горой высится странный бревенчатый дом, напоминающий сторожевую башню. Это владения бородатого человека, которого