Сибирские Огни № 001 - 1991

Она через вахту так босиком и прошлепала, тете Вале я сказал: «Се­ стра моя двоюродная... Вот приехала, не предупредив...», а тетя Валя мне: «У тебя, Руслан, сестер полстраны» и сама улыбается. Пришли, у мужиков шмурдяк на столе, и глаза шальные, и очень вовремя все получилось. — Да, забавная история... — Вот-вот, забавнее некуда. А главное — с продолжением. — Руслан потирает руки. В кабаке гардеробщик, веселый дед с орденскими планками на пиджаке (мы давно знаем его, он давно знает нас), подмигивает нам и вытаскивает откуда-то снизу две бутылки, завернутые в газету, шепчет: «Прячьте, прячьте, ребятки, тут власть где-то недалеко хо­ дит!», и войдя в наше бедственное положение, делает широкий жест — дает нам прицепом пачку сигарет. Мы довольны, он тоже. Рас­ стаемся. Обратный путь преодолевается словно на крыльях, в карманах приятной тяжестью сели бутылки, и они своим бульканьем льют в нас бодрость. От ее избытка я даже принимаюсь удирать от Руслана, изображая из себя мелкого воришку, а он, причитая, как базарная баба, неуклюже гонится за мной и громко призывает милицию. А третьего, чтобы сыграть и милицию, с нами нет, и мы, хохоча, пре­ кращаем представление. Мы врываемся в комнату смерчем, а в комнате тишина, и ребя­ та задумчиво дымят сигаретами, посасывая из стаканов вино, мы врываемся смерчем, потому что в нас гордо бурлит чувство выпол­ ненного долга, приподнимает нас надо всеми, и Руслан размахивает бутылкой: — Чего скисли, собаки дикие?! Продолжение следует! — Т-с-с, — прикладывает палец к губам парень, который сим­ патичен мне, и тянется к бутылке. — Она отъехала. Я заглядываю за стеллаж с книгами — там, натянув на себя одеяло, спит наша гостья. Руслан мгновение раздумывает, потом хватает коробок спичек, шепчет свистяще: — Потянем спички... И мы, противно хихикая, тянем спички. Мне выпадает второй номер. Мы выходим из комнаты, оставляя там очкастого взъерошен­ ного парня, совсем пацана. Через некоторое время он появляется в коридоре, у него — больные потерянные глаза, он повторяет: «Гадость... Какая грязная гадость...» и, пошатываясь, удаляется от нас по коридору. — Слабак! — бросает ему вдогонку парень, который симпати­ чен мне. — Пусть, — говорит Руслан и подталкивает меня к двери. Я окунаюсь в мерцающий полумрак комнаты и делаю там то, что должен сделать по правилам игры. Я ничего не бормочу про га­ дость, мне все равно сейчас — гадость это или не гадость, я просто подчиняюсь правилам. Все мои высокие устремления и трагические вопросы куда-то пропали, совесть моя молчит, в голове гуляют хмель и беззаботность, и я всеми силами поддерживаю их власть. Потом мы обсуждаем результаты, делимся впечатлениями, и каждый из нас лжет и смеется вымученным смехом. Господи, ну разве можно так спокойно, так отстраненно писать об этом, словно не со мной это происходит, а с выдуманными чело­ вечками, словно не моя это жизнь, не мое двоедушие? Разве можно? Руслан — хороший физик, но он все забыл про наше прошлое, а я-то помню. Про время, когда те, кого мы важно именовали поэтами, прытко описывали звезды, облака, вершины, огни, неизведанные пу­ ти, которые — наши, и все, что с ними хорошо рифмуется. Вот и сбылись слова еще одной нашей «отрядной» песни: «Я сам из тех, кто спрятался за дверью, кто мог идти, но дальше не идет, кто мог