Сибирские Огни № 001 - 1991

вых обитателей этого дома, для которых он — их крепость, их роди­ на, их точка отсчета и которые думают, что это навсегда. Руслан уже третий год работает стажером-исследователем в ин­ ституте, но вопрос о жилплощади никак не решается, и он по-преж­ нему живет в общежитии, являясь чем-то вроде его талисмана, анге- ла-хранителя. В общем-то, он незаметно связует поколения, и мы благодарны ему за это. Было чудесное время, когда мы были юны, то есть безусы, бодры и уверены в грядущем, которое — нам творить, и были — вместе. Мы, распевая лихие песни, перемигиваясь, хохоча, дружно выплы­ вали на своих каравеллах в океан знаний. И в океан жизни. Только- только, еще несмело открывались наши сердца, и мы очень радова­ лись этой робкой распахнутости, не скупясь на громкие определения. Ах, художник, ах, поэт, ах, музыкант, ах, философ... Произошло странное: выросшее на этих взаимных признаниях тщеславие, кото­ рое само по себе и в меру — неплохо, стало нашей тоской по не- сбывшемуся, пустой и напыщенной. Как это случилось? Мы слишком понадеялись на себя. Мы думали: какие там к черту итоги других? Под другими подразумевались жившие до нас. И с нами, но плеши­ вые и закосневшие в лживых словах. Мы отрицали прошлое. Да и настоящее тоже. Вот мы — мы! — из простых семей, из деревень и маленьких городов — а тоже можем, и без вранья! И сможем! — кричали мы, славя наш союз высоколобых и ничего не делая. Мы слишком понадеялись на себя — мы не понимали, что в нашем веке и в нашем отечестве плавное течение истории было взорвано, корни, связывавшие нас с прошлым, вырваны и уничтожены, генети­ ческая память народа нарушена. История мстит за подобного рода эксперименты, и мы оказались жертвами этого мщения. Нам бы во­ время обратиться за помощью туда, в доэкспериментальные времена, к мудрецам, жившим тогда, и все, быть может, было бы в порядке. Но нам никто не подсказал это сделать, а сами мы были попросту невеждами. Тщеславие росло, не воплощаясь в реальные дела. В этом сказалась жестокая необходимость, и это было мучительно. Мы слишком понадеялись на себя. И очень мало знали. Двое из нас, особенно остро переживавшие случившееся несоот­ ветствие, один за другим ушли из жизни. Наверное, они поступили наиболее честно. Впрочем, в подобных утверждениях, намеках на собственную слабость всегда есть доля кокетства, от которого тош­ нит. Некокетливы и честны только факты, не ярлыки — факт же вот каков: похоронив друзей, мы стали тише и задумчивее. И поне­ многу разбрелись по своим углам. Правда, иногда мы собираемся вместе и устраиваем веселые пирушки, как прежде. И тогда нена­ долго оживает прошлое. «Нас было много на челне...» — история по­ вторяется. Руслан — один из нас. И он — один из немногих нас, кто не смутился и идет вперед в своем деле, не гнушаясь черновой работой. Я говорю правду: Руслан — хороший физик, несмотря на свою без­ алаберность. Он хороший физик. И очень легкомысленный человек. Я вспо­ минаю, как однажды он пропил большие профсоюзные деньги, и мы, вернувшись на миг в свою былую сплоченность, помогали ему. И по­ могли. По национальности Руслан — казах. У него полноватое азиат­ ское лицо с редкой бороденкой, и, когда он смеется, вместо глаз вид­ ны лишь узенькие хитроватые щелки, а щеки пышут таким весель­ ем, что невозможно не смеяться вместе с ним. Я вхожу в комнату и не удивляюсь, потому что картина — зна­ комая. В комнате дым коромыслом, и на залитом пивом, засыпанном пеплом столе бутылки. Много бутылок. Во главе стола сидит Руслан с помятой бородой и всклокоченными волосами, а на кроватях не­ сколько ребят, которых я не знаю или знаю очень мало. Рядом с Русланом изрядно потасканная девица, ее я тоже вижу в первый раз.