Сибирские Огни № 001 - 1991

прицепиться...» Я ей: «Плюнь. Тем более что по поводу их злобы ты сильно заблуждаешься. Но это и неважно, ведь ты не к ним пришла. Слушай Того, к Кому пришла, попробуй, забудь про все, про все наше земное и рваное. И увидишь, как радостно тебе станет, как свобод­ но...» Она кивает в ответ: «Все понимаю, но не могу... Глупая я». Ну глупая так глупая. Как тебе угодно. Мы бредем по широкому проспекту и молчим. Когда мы бродим по городу, молчать нетрудно. Проносятся, шурша шинами по ас­ фальту, машины, и много-много людей вокруг, они идут навстречу, они идут вместе с нами, они обгоняют нас. Такие разные лица. Зачем так много людей в одном месте? Я знаю, что где-то лежат земли, и по этим землям текут реки, и на этих землях растут деревья, но лю­ дей — нет. Там тихо, и никто никуда не спешит. Иногда мне мечтает­ ся о теплом домике на берегу хрустального озера, и чтобы лес на многие километры, и чтобы был один. Я лелею в себе эту мечту, я играю с ней, понимая, что она нереальна. Одиночество очень обреме­ нительно. В моей жизни есть опыт большого одиночества. Оно по душе мне день, и два, и даже несколько, но потом оно начинает да­ вить и угнетать, я печалюсь и тоскую по шумному многолюдью, ко­ торое сейчас так раздражает меня. Мы бредем, и молчать нетрудно. Каждый думает о своем. Но когда мы не бредем, а сидим где-нибудь в комнате или полупустом кафе, молчать очень трудно. Если я перестаю болтать смешную чепу­ ху, моя маленькая подруга нервничает. Я убеждаю ее: «Но ведь язы­ ки наши все врут, они боятся правды или не знают ее, мы говорим только тогда, когда молчим. Это правда, это искренность, это более высокий, более честный уровень. Понимаешь?» Она не понимает. Я убеждаю, но и мне неуютно от ее вопросительных глаз, и я снова принимаюсь за веселую чепуху. Нам надоедает брести по широкому проспекту. «Пойдем ко мне?» — спрашивает моя маленькая подруга. Я киваю головой. Мы забега­ ем в кулинарию и наполняем там пакет вкуснятиной: эклерами, ру­ летами, марципанами. Нам хочется полакомиться. Дома у моей маленькой подруги скучает мама, и теперь мы ску­ чаем вместе. У нее удивительная мама. Человек с умным сердцем — такие люди очень редко встречаются в жизни, и с ними всегда труд­ но расставаться, с ними славно, хорошо, как в мечте, не нужно вы­ пендриваться, изображать что-то такое дурацкое из себя. Вот сидим тихонько, моя маленькая подруга с мамой на диване, я в кресле, на экране телевизора мелькает что-то, мы перебрасываемся пустыми, в общем-то, фразами, хохочем вдруг, и все это так необязательно, не­ важно вроде бы, а тем не менее хорошо, и витает в комнате меж нами нечто истинное, открывает сердца, и только спохватишься иногда: вот так всегда бы, вот сохранить бы это, помнить каждую секунду жизни, помнить, что можно и так, ясно, без мучительной неразбери­ хи, но только начнешь сознательно сохранять и помнить — все тут же и разваливается. Чертовщина какая-то. Бывает, я сильно грущу — правильно было бы, думаю про себя, поменять местами мою ма­ ленькую подругу с ее мамой, и называлось бы это счастливым совпа­ дением. Но на счастливые совпадения, сокрушаюсь, мне не везет, привычно уже, да не только мне, всем не везет, судьба человеческая такова, и снова во временах что-то непоправимо перепуталось, и нуж­ но терпеть — вот теперь мама должна уйти, а мы с моей маленькой подругой остаться вдвоем и решать свои проблемы вдвоем — ах, как грустно, нелепо. И мама, конечно, понимает это — улыбнувшись мяг­ ко, на прощание, она оставляет нас вдвоем. До свиданья, наша ми­ лая мама! И затевается забавный разговор по поводу размолвки, которую мы должны сегодня благополучно преодолеть, чтобы наши глаза перестали быть испуганными и вопросительными.