Сибирские Огни № 001 - 1991

В самодержавии — тупик российской власти, и неизбежны потрясения в стране. Брожение умов. Сенатская чревата бедой и новой смутой — что за времена! ...Но сквозь туман истории огонь зеленоватый, костры сигнальные, труды Карамзина. * * * — Трудно, держава! — Конечно, не просто гроб донести до святого погоста. Речи сказать, дать салют в тишине. Вскрыть, словно вены, гудки по стране. — Было ли чувство потери! — Едва ли... Перед глазами медали, медали... В памяти горькие думы свои. На перекрестках машины ГАИ. Вот и ушла в небылое эпоха дутых героев, лжецов, скоморохов, гнувших Россию, как ветер нездешний. Камо грядеши! О, камо грядеши! ^ ^ н» Ты сияла, как в поле береза. Но зачем — я спросить не готов — был пунцов, и сиренев, и розов цвет твоих забайкальских платков! Не ответишь... Узоры и птицы не запели в плену бытия. Память-замять и быль-небылицы — все вернулось на круги своя. Дверь открылась, и духом жилого дом наполнился — благословлю! При свидетельстве чести и слова заявляю: любил и люблю. В этой долгой, томительной драме был огонь, и цветы на столе, и стихи, и в оттаявшей раме плечи обворожительные! А потом ты уехала в Шилку. Но, как память на все времена, с белой шубки слетела пушинка, до сих пор серебрится она. А слеза отгоревших страданий! А звонок, что звенел да затих! Это все для посмертных изданий, все в туманных архивах моих... * # * Взгляд Азии в космос не знает борьбы. Страшится утраты спокойствия духа, ленивой мольбы буддийских трактатов. Возможно ли праху, пылинке земной восстать против гнева того, что столетья висит над страной и справа, и слева! Далек горизонт и немыслим полет на желтом удаве. Здесь опыт пространства зовет и зовет в обратные дали. Струится меж пальцев всемирный песок устало и мерно. Шатер невысок, да и холм невысок, беспомощна вера. ЦИКЛОН Плащ из грубой и тяжелой шерсти, посох стерт о травы-острецы. Шаг пылит, глаза пылают местью, вздрагивают лошадей крестцы. Миг и день размолот, словно колос, брызги зерен и кремень копыт, плащ раздуло, развернуло в полость, дым сухой вдоль посоха кипит. Что за распря меж кругов циклона! Правомерно ли в земной судьбе громыхает космос разъяренный, как мужик в нетопленой избе! И встают кровавые пожары, словно в Гоби красные быки, и не свет, а солнечное жало медленно впивается в зрачки. Оборвались в скачке стремена, смутные приходят времена. * * * Здесь жила урана, секретная жйла закручена в сопки витками пружины. Все лето гудит и гремит буровая, из скважины хлещет вода ключевая. Испить бы... да чувство неясного страха. Геологи пьют и стирают рубахи. Их старший четырнадцать лет на уране, веселый татарин в папахе бараньей. Он колет, как сахар, ножом своим длинным породу, добытую буром глубинным. Уран как уран. Вот оценят запасы. Построят рудник. И народные массы нахлынут сюда, в этот край голубой, за длинной деньгой, за короткой судьбой. За пеплом приезжих костров не успеют заметить, как быстро и рано седеют. Вишняков Михаил Евсеевич родился в 1945 году в Шилкинском районе Читинской области. Выпустил семь книг стихов. Член Союза писателей. Живет в Чите. ------- ----------- 6 Сибирские огни Иг 1