Сибирские Огни № 001 - 1991

Ну-ка, ну-ка, — попросил Афиноген. — И впрямь, кандалы! Откуда? Да слушай ты их больше! — рассердился я. — Валентина, просил же... Кандалы и есть! — сказала Валентина. — Ты бы хоть Ольку пожалел! Да никакие это не кандалы! Ну... Писать начал... Один там у меня в прошлое пропутешествовал, а его в пыточную. Ты знаешь, Афиноген, пишет, пишет по ночам, а утром то из­ бит, то в кандалах, то связанный, то еще что-нибудь. Не знаю, кому «скорую» вызывать. о Да ерунда все! — Не любил я эти разговоры. — Это не со мной, а с тем, про кого пишу. Это его в кандалы заковывали. А впро­ чем, даже и не заковывали. На дыбе он висел. Откуда у меня взялся этот странный браслет, я сам до сих пор понять не мог. Не было такого в моих рассказах. — Ерунда, а едва распилил железку-то, — подала голос Пелагея Матвеевна. Она хоть и смотрела хоккей, а разговор тоже не пропуска­ ла, благо информация тут поступала по разным каналам. — О чем рассказ-то, Федор Михайлович? — спросил Афиноген. — Да разве это расскажешь... Незакончен он к тому же. — А все-таки... — Ну, про боль человеческую... про пытку жизнью... — Ой, Валя! — позвала старушка. — Дай мне лекарство. Опять в глазах круги. Поют, поют, а толку никакого! — ...про ответственность... Валентина ушла на кухню за лекарством. — Понимаешь, Афиноген Каранатович, в двух словах переска­ зать свой же рассказ — это все равно, что перед толпой раздеться. Стыдно, а главное, кажется, никому не нужно. — Папа, — выглянула дочь. — Ты по физике можешь задачку решить? — Сейчас, Оля. Сейчас решу. — Так дай почитать! — почему-то обрадовался Афиноген. — Да я же от руки пишу. Ты разве поймешь мои каракули? — А ты не беспокойся, Федор Михайлович, пойму, если захочу. — У него не фантастика, а черт знает что! — сказала Валентина. — Не одна ты такого мнения придерживаешься, — согласился я. — Сейчас принесу. Хочешь, так поразгадывай. Я вошел в маленькую комнату. Три дочериных подружки на мгновение стушевались, но тут же вновь зашушукались. Вид комнаты являл собой купе спального вагона. Справа от двери письменный стол дочери, дальше кровать жены. По цельной стене — кровать дочери, шифоньер, моя кровать. Слева от двери — секретер, надстроенный до потолка частью со стеклами распиленного когда-то серванта. Между кроватями дочери и жены — глухая часть того же серванта — пенал для хранения белья. Два стула, возле стола и сек­ ретера заключали обстановку. Больше здесь уже ничего нельзя было разместить при всем желании. Подруги, да и сама Ольга сидели на кроватях. — Вы почему не разденетесь? — спросил я и понял, что это прозвучало как сигнал к отходу. — Да ладно. Сидите. Где задачка? Ольга ткнула пальцем в раскрытый учебник. — Вы тут, конечно, уже поломали над ней головы? — Поломали, — ответила дочь. — Не может быть, чтобы она не имела решения! — Ответ, по крайней мере, есть. А вот решение... — Решим... Совместно будем решать или мне сначала одному? — Совместно! — Одному! Мнения подруг разделились.