Сибирские Огни № 001 - 1991

— Митроха Лапоть, — вспомнил Федор. — Смилуйся!..» — Хорошо, — ответил я. А секретарша все непонимающе смотрела на меня. И я теперь не знал, что мне делать, ждать ли еще, или уже нужно уходить. Но, во-первых, меня еще не выгоняли из приемной, во-вто­ рых, я так ничего определенного и не узнал. Секретарша перестала обращать на меня внимание. Я остался сидеть, только чуть переступил своими мокрыми бо­ тинками. Слава богу! Не захлюпало. И наслеженное мною уже высох­ ло. Ничего почти не видно. Нет, вовсе и не испортил я этот паркет. А т а м-т о ведь тоже паркет. Ну не совсем, конечно, а так... по­ хоже. Псевдопаркет. Наклеенные заранее дощечки на плиту и так, и эдак. А уж из этих плит и настилают пол. Натирать только чем-то надо. Тоже целое дело. Но все же не красить. С этой покраской полов беда, да и только. Чтобы получилось хорошо, нужно на два раза. А это значит — неделю жить у родственников. Хорошего мало. А если покрасишь ацетоновой, то на следующий год начинай все сначала. А тут натер и кончено. Столы поставлю Валентине и Ольке, а себе сек­ ретер, потому что бумаги в обычный стол не вмещаются. И твори. Твори! Выдумывай! Фантазируй! И не спеша. Теперь надо работать по-настоящему. Главное-то ведь в чем? Тишина! Тишина... А писать есть о чем. Вот об этом самом путешественнике во времени. И имя ему дать, непременно — Федор. Потому что еще неизвестно, что с ним произойдет в этом путешествии. Сам написал, самому и расплачи­ ваться. Нечего других впутывать в это дело. А в секретере... Секретарша глянула в окно, что-то нетерпеливо переложила на столе. — Геннадий Михайлович вызвал машину... Это сообщение, кажется, предназначалось мне. Но я не понял. Недоуменно посмотрел на нее. Машину? Что это означает? Сердясь на мою непонятливость, секретарша добавила: — Геннадий Михайлович сейчас поедет... — Но мне только на одну минуту. — Я почему-то заторопился, смешался, растерялся. — Хорошо. Сейчас спрошу. Туфли уже минут тридцать не прогуливались передо мной, но я только сейчас осознал это. Секретарша вдруг стала задумчивой, вся — внимание, озабочен­ ность, и с этим видом вошла в кабинет. Вышла она минуты через три. — Геннадий Михайлович не сможет вас принять. И все. Я поднялся, осторожно, медленно, потому что сейчас нужно было сделать удачный переход к ходьбе, сказал спокойно, вежливо, секре­ тарша ведь тут ни при чем: — Извините. До свиданья. — До свиданья, — ответила она. Вторая тоже кивнула. И тут я отчетливо понял, что Главный распорядитель абсолютны­ ми фондами все эти часы, что я сидел здесь, знал, знал, что в прием­ ной у него торчит писатель, проситель, неудачник. Не мог не знать. Ну да ладно... Проживем. 2 Я вышел в коридор, пустой и гулкий. Постоял, застегнул верхнюю пуговицу пальто, вытащил из кармана перчатки, зачем-то затолкал их в шапку. А ведь можно и в коридоре отнять эту минуту у Геннадия Михай­ ловича. До машины-то ведь ему все равно идти пешком. 126