Сибирские огни № 012 - 1990

КАМЕННЫЕ КНИГИ ЗАВЕТ ДРЕВНИХ ТЮРКОВ Эти поэмы созданы двенадцать веков назад. Двенадцать веков назад умелые резчики высекли в камне стройные строки торжественных надписей. Но и сегодня поэмы живы и книги целы. Монгольский ветер овевает их летним зноем, осыпает снегом. Нынешние не­ беса ревут над ними — это пролетают современные стрелы, это рвут вечную си­ неву реактивные истребители. Но всё те же травы у подножия высоких камней, испещренных руническими знаками древних тюрков. Затихнет небо, великая тишина опустится на холмистую степь, засвистит ветер, польется волнами ко­ выль, забелеют на солнце — точно нескончаемая дорога к дальним холмам — упавшие и вросшие в почву каменные изваяния, — и слышится, глухо гудит земля, точно скачет гигантская конница, пресекается ветер, пыль мешается с облаками, затмевает солнце. И тогда каменные стелы, исписанные стройными и странными знаками, видятся мощными растениями этой древней земли, это ростки, рост их медленен, жизнь их вечна, значение до сих пор не вполне раз­ гадано. Какие невероятные цветы могут взорваться на вершинах этих побегов? Дано ли нам узнать? За двенадцать столетий распались народы, забылись ге­ рои, никто на земле не мог прочесть эти каменные книги. Но все же в конце прошлого века они заговорили... Работая над поэтическими переложениями тюркского эпоса, я знакомился со всем, что могло бы помочь мне понять историю, жизнь, душу тюрков. Тог­ да, около двадцати лет тому назад, я в первые прочел в научных трудах об этих каменных книгах — надписях в честь великого полководца Кюль-Тегина и мудрого советника каганов (ханов) Тоньюкука, сделанных на камнях, установ­ ленных на мемориальных сооружениях в Монголии, Тогда же, пораженный си­ лой древних поэм, я пытался переложить их в поэтической форме, но... Надо было увидеть их. Надо было прикоснуться к вечным камням. Надо было запомнить бег облаков над степью. Надо было содрогнуться от рева желез­ ных стрел в монгольском небе... Дважды я приезжал в Монголию. Были не только эти каменные книги, но и другие книги, были друзья, доро­ ги, долгие разговоры. Осенью восемьдесят восьмого года, когда строки каменных книг стали мне приоткрываться, стали оживать, когда мое славянское сознание стало находить в них понятную красоту и смысл родственный, я после долгих дорог по Горному Алтаю вновь попал в Монголию, к памятнику в честь Тоньюкука. Благодарен этой дороге. Она от Новосибирска через весь Алтай, через половину Монголии через многие и многие юрты аратов, через оснеженные горы, величественные степи, десятки речек, сотни лиц — привела меня к пониманию каменных книг. На осенней траве мы сидели у высокого белого камня с поэмой в честь Тонь, юкука. Латыш Улдис Берзиньш, алтаец Бронтой Бедюров, русский автор этих строк, а бурят Баир Дугаров наизусть на древнем языке читал строки каменной книги, вплетая свой голос в свист степного ветра. И так отчетливо я ощутил, что эти строки давно звучат во мне. Они не умолкали в каждом алтайском аиле, в Куладе, в Каспе, в Апшуяхте. Они со­ провождали нас во все дни нашей дороги. Они звучали в каждой аратской юрте в горах Монголии, на этом языке говорила степь, синева чистых озер, высота вечного неба... Рунические знаки — «сибирское письмо» — были ведомы на Руси и в Евро­ пе еще с Петровских времен, ведомы и — загадочны.