Сибирские огни № 012 - 1990

Стекая на грудь к орденам... И я прошептал, умирая: Прости ты меня, кардинал! Васе самому понравились собственные стихи — и звонкостью своею, почти блоковской красотой, и кровью, стекающей к орденам, и загадочным кардиналом, неизвестно как откопанным из давнего культурного слоя, из шестиклассной эпохи освоения «Трех мушке­ теров». И весь этот дюмовско-блоковский мираж камуфлировал единственно нужную фразу, которую нельзя сказать в лицо, прозой: «Прости ты меня...». Однако, к удивлению Васи, на Веру его покаяние, кажется, ни­ как не подействовало. Правда, под ручку брать его на переменах она перестала, а смотреть продолжала так же открыто и приветливо и вела комсомольские разговоры. 10 На этот раз учительский столик занимала Вера, потому что за­ седал комитет ВЛКСМ. Валерий Бардин, недавний Маяк в «Славе», сидел на отшибе, на первой парте у двери. А комитет сплотился в среднем ряду, вплотную к столику: Юрий Баландин, теснящий Москалева длин­ ным локтем, Галя Иванок, соклассник Валерия с лицом комиссара, которого Вася называл про себя не иначе, как Очерет, и курносая восьмиклассница, прямая наследница, видать, Веры Стрельцовой, с молодых-юных лет уже комитетчица. На днях Валерий Бардин подвыпил и шатался допоздна по ал­ лейкам, милиция заинтересовалась несоответствием его очевидного школьного облика со смутным взрослым состоянием и сообщила об этом в школу. Вася сочувственно презирал его и за поимку на таком неприглядном развлечении, и за теперешнюю бесправность перед коллективной силой, страшноватой, наверное, для всякого, кто под­ лежал ее суду. Москалев не любил командовать, единолично приказывать, это было ему скучно, на этом терялось общение, возможность проявить себя в борьбе умов. Когда командуешь коллективом, то не сильнее становишься, а слабее, оторванней. Должно быть, оттого Фурманов ближе был ему, чем Чапаев. И сейчас, слушая укоры ребят в адрес несчастливого выпивохи, он уже возгорался, чтобы сказать что-то самое умное, самое сурово справедливое. Тем более, была потреб­ ность показать Вере, что, невзирая на свою некрасивую неустойчи­ вость в личных делах, он остался принципиальным и строгим ком­ сомольцем. — Поступок Бардина — это хулиганство, — начал Вася сдав­ ленным от весомости произносимых слов голосом. — Нет, он не со­ вершил хулиганского действия, никого не тронул. Но — что такое хулиганство? Члены комитета удивились, Юрий приподнял склоненную на­ бок голову, вглядываясь в приятеля. Валерий полыхнул голубым светом глаз и тотчас погас. А для Москалева, взмытого тем, что все- таки озадачил ребят, Бардин отодвинулся в абстракцию, стал лишь отправной точкой, а не сам по себе. Москалев напомнил, что в Анг­ лии — кажется, в средние века — жил Хулигэн, владелец постояло­ го двора, который убивал своих постояльцев не ради их имущества или денег, а просто так. С тех пор люди, которые без причины и без цели совершают антиобщественные поступки, называются хулига­ нами. — Я не хулиган, — сказал Бардин с такой ненавистью, что Москалев изумился столь сильной реакции на свои сугубо теорети­ ческие построения.