Сибирские огни № 012 - 1990

носки его ботинок скребли по мозаичному полу, из-под них летело змеиное шипение... Невольно я ловил обрывки разговоров, но они были так похо­ жи, что сливались в один, общий — вот он был примерно какой: — Не слышите, что там? — Нет, мне не говорили... — Еще не сказали, нет. — А вы не слышите? — Подождем — скажут. — Какой-то непонятный шум... — Скажут, скажут!.. — Тихо, тихо! А то скажут, а мы не расслышим! Лишь один из них, наверняка отставной военный, наверняка — в чинах, вскинулся, спросил громко: — Что там случилось?.. Доложите, что происходит! Палтусов, как он не был слаб, сильно вздрогнул при этих сдо- вах... Но я-то, я! Самому стало противно от сладенькой бодрости в моем голосе, когда я неожиданно для самого себя бросил на. ходу: — Порядочек!.. Все в норме — порядок! — Сами справитесь или помочь? — все также деловито спросил военный. — Сами! — чуть не заорал я. — Сами справимся! На миг я, пожалуй, обессилел — от собственной интонации, по­ жалуй... Такая же была, как у десятилетнего мальца... Когда на те­ бе белая рубаха и красный галстук; и ты вскидываешь поперек лба ладошку: «Всегда готов!» Сколько этих заклинаний когда-то произнесли мы, а?.. Все мы — по всей по нашей необъятной стране. А, как выяснилось, — ты видишь... Совсем не готовы к тому, что с нами нынче происходит — совсем не готовы, нет!.. — Проходите, проходите! — услышал я из-за столика на сцене. — Нас в райкоме предупредили... сюда, прошу вас! — И говорящий обернулся к залу: — А вы пока рассаживайтесь, товарищи, расса­ живайтесь — начнем сейчас! Там было двое, в президиуме: полный, в темных очках, мало­ подвижный мужчина — судя по всему, — здешний, и этот, райко- мовский — ну, полная противоположность не только своему соседу, но как бы и всему залу: мало того, что он и с виду был живчиком — глаза его бегали вдвое, а то и втрое быстрей, чем самому живому живчику полагалось бы. Еле-еле втащили мы с Онищенко Палтусова на сцену, донесли до стула, попытались на него усадить... — Смотри! — прошептал вдруг Онищенко. Мы держали старика за руки, так что сам он никак не мог за­ дирать штанину, и гем не менее она ползла и ползла вверх, но са­ мое любопытное, что под нею были не белые или синие, предполо­ жим, подштанники — лодыжка Палтусова была обернута плотной коричневатой бумагой, по которой латинскими буквами шла над­ пись — то ли заводская марка, а то ли название фирмы... Понима­ ешь, какое дело! Зрелище было настолько для глаза непривычное, что я — пом­ ню это отчетливо — о лодыжке Палтусова подумал как о чем-то не­ живом: «Импорт?.. Или наши научились?.. Кооператив? Или уже — совместная фирма?». Онищенко попытался поглубже посмотреть: — Может, только упаковка их, а... а-а... Но, назвавши «а», «бэ» он так и не произнес: раздался хруст — такой, знаешь, с каким от мощного кукурузного стебля отламывает­ ся сочный, в локоть величиною, початок.