Сибирские огни № 012 - 1990

Друзья-переводчики энергично ведут переписку. 14 июля, видимо, 1913 года письмо Н. Пушешникова: «Дорогой Александр Сергеевич, Клеевский мирный житель! Как вы пожи­ ваете? Как здоровье и поэзия? Очень прошу Вас написать мне письмецо, ко­ нечно, короткое (по обыкновению) переписанное на Underwood, а также при­ слать мне книгу Ваших стихов. Это непременно. Первый том моего полного со­ брания сочинений у Вас имеется, второй вышлю. Просьба моя серьезная, ибо весьма хочу иметь Вашу книгу. Если у Вас нет налицо, напишите в издательство, чтобы мне прислали. Чем Вы теперь занимаетесь? Неужели поэзия забыта? А проект написать стихотворение про музыканта — стихотворение, навеянное шо­ пеновским маршем funèbre в моем исполнении? А тема хорошая, правда. Я что- то уже давно не вижу Ваших стихов? Неужели Вы ничего... не делаете? Это возмутительно! Взгляните, как работают «подставные лошади просвещения», одна — в Глотове22, другая — на даче Ковалевского23. А как отзывы о Вашей книге? Ругают? Неужели Чуковский24? Кстати: почему Вы его так боитесь? Пе­ реводы его (Киплинга) очень глупы и бестактны. Вот образчик: «Против этого я не скажу: (имеется в виду женщина) масть у нея, действительно, темная. А все же барыня — карета, хорошие кони и волосы таким маслом смазаны, что, как зеркало: все ваше лицо в них видать. И, опять же, кольца бриллиантовыя, золотая цепка и за атласную одежу большие деньги плочены, потому что в лавке, которая обыкновенная, значит, и товару нет, чтобы на такую фигуру». Почему это такой язык омоновских мужиков у английских солдат? Дальше солдаты говорят о Гомере. А мы боялись этой скотины? И язык-то он сносно не знает. Факт. Ну, да ну его к черту! Что у Вас? Цветут ли розы? Аисты? Те же золотистые светлые ночи с тем­ но-зелеными тенями на песке? И Вы после обеда одеваетесь в блестяще серый хитон и уезжаете в Кисели? У меня от Клеевки осталось самое прекрасное впе­ чатление. Как здоровье Марии Павловны? Передайте ей от меня нижайшее по­ чтение и самые благие пожелания. Как Вы думаете проводить лето? Я слышал, что уезжаете в Кисловодск. Я еще не знаю, как проведу, но, вероятно, скоро уеду отсюда. А как Пентя? Забыта? Чертовски надоела? А не напечатать ли отрывок? А то жаль — хоро­ шая вещь. Так напишите. Желаю всех благ и целую. Всем поклоны. Будьте здоровы. Пишите. Ваш Н. П.» Через несколько дней новое письмо от Н. А. Пушешникова: «Глотово, 29-го июня, 13 года. Носати! Кто тебе внушил твое послание уда­ лое? Спасибо большое за книгу и за письмо. Стихи читаю каждый день на ночь и в ближайшем будущем дам полный отчет, своего рода рецензию. Еще: очень и очень благодарен за приглашение в Клеевку. Воспользоваться им, к сожале­ нию, не могу: вот уже целый месяц тяжело болен дядя; мне надо работать до зарезу (Киплинг), придется сидеть по целым дням, ибо сделано очень мало; приехать же в Клеевку и не выходить из комнаты, согласитесь, скучно — про­ сто глупо, обидно и оскорбление хозяевам! Спору нет, приятно приехать, но... хорошо было бы поехать безо всякой работы, поухаживать за Часей, поездить по «Cleew kezsce» и поохотиться за глухарями и пр. А то на душе этот камень — Киплинг, — все отравит. А много Вы, правда, приобрели знакомств! Как понравилась Ада (Чумачен- ко. — М. М.)? Мне она нравится весьма даже: какой в глазах «угрюмый туск­ лый огонь желаний». Да, вероятно, и Curiza makô. Как Ваш опытный глаз, на­ персник разврата? Знаете Вы ее мужа? А вот еще меня интересует: как Зай­ чик? Напишите мне Ваше мнение. Очень рад, что работаете. Желаю успеха. Надеюсь, что II том будет поднесен также любезно. (Кстати: Скруджа подарю Вам осенью в специально для Вас сделанном переплете, с золотыми буквами тесненым посвящением.) А я, грешным делом, думал, что Вы больше: «dormiro sol» под мантией своей. О чем пишите стихи? Есть ли какой мотив, проходя­ щий через все, сказать лучше — лейт-мотив. Я сейчас закончил Джека Лондо­ на, книжечка в 4 листа. Пришлю, конечно. Будет снабжена предисловием ака­ демика. Насчет Пенти скажу то... Неужели осуществится идеал Ваш жить в Москве в № Гунсти? Или это только Утопия Томаса Мора? Это было бы диво! Мамочки мои! Я бы тоже пожил у Гунсти — чудесные номера, с которыми свя