Сибирские огни № 012 - 1990

шел е бутылкой asti к Бунину и целый день врал ерунду, пил, свирепел, пробо­ вал ссориться и к Еечеру, нализавшись до бесчувствия, упал в коридоре, и Ни- колушка Пушешников еле дотащил его в номер. — Он, конечно, скот и хам, и я ему это напишу. Собственно, я ему это и сказал, но жалею, что не поехал на пароход, чтобы уши ему надрать! — сказал Горький после отъезда Андреева. Бунин пишет роман. Собирается устроиться под Одессой и уже нанял дачу. Были мы с мамой у поэта Белоусова 11 на Соколиной, обедали у него, прове­ ли время до самого вечера. Ах, какая дрянь — погода! Снег лежит на крышах, а уже два часа дня». «Москва. 1913 год. 24 апреля. Вчера ездил к Е. С. Муфель (родственница ма­ мы), и завтракали у нее. Потом поехали к Павлович, где нас оставили обедать. В 7 час. вечера вернулись в гостиницу, а к 9-ти поехали в Литературно-Худо­ жественный кружок на собеседование12. Прибегал перед этим Белоусов, узнать, поедем ли мы. В кружке читал реферат Вадим Шершневич13: «Золотополдень русской поэзии». Очень противный малый, накрашен, причесан под Ульда, с цветком в петлице и с мушкой на щеках. Оппонировали ему: Бернер14, Альвин, Валерий Брюсов. Ядовито балагурил Сергей Кречетов15, распускал слюни Сер­ гей Яблонский16 и др. Было интересно. Моими соседками были Ада Чумачен- ко17 и Зоя. Весь вечер провел с Буниным и ужинали в большой компании с ни­ ми, Зайцевыми18, Телешовым19, Зоей и другими. Заужинались до трех часов утра». «25 апреля. Все еще в Москве. Только что ушли от нас Бунины, приезжав­ шие прощаться. Завтра думаем поехать домой. Вчера я выступал на «Среде» и имел большой успех...» Вскоре И. А. Бунин уехал в Крым. Об этом А. Черемнов узнал из письма Николая Пушешникова (не указана дата): «Суук-Су. Дорогой Александр Сергеевич! Остановились мы пока в Суук-Су. Стол И. А. (Ивану Алексеевичу. — М. М.) не нравится, а потому, быть может, скоро уедем отсюда. Здесь хорошо чертовски, и мне бы, по совести сказать, ехать отсюда не хотелось. Будьте добры, дорогой «поэзии луч», напишите мне сюда. Буде коли, выражаясь по Горькому, Ваше письмо меня здесь не застанет, его дошлют, сделаю распоряжение. Как Вы живете? Как здоровье М. П. (Низ­ кий поклон ей.) Как перевод? Павловский — превосходен и многое разъясняет. Так: «Element» я перевел: «Стихия», Вы: «Ужасная стихия», а надо: «Черт возь­ ми!» Как Вам нравится!? Придется все просмотреть слово за словом. До сих пор все ехали, завтра приступаю. Как Клест на английском? Если пришел, надеюсь, пришлете. Без него жуть берет и мало надежды на московских знакомых, — ни кляпа, думаю, они не поймут. Спешим попасть на почту в Гурзуф, я потому пишу мало. Целую Вас, поклоны всем, жду известий. Не сердитесь. Ваш Н. П.» А через несколько дней письмецо уже из Одессы (и снова без даты): «Одесса. 10. Дорогой Ноеати20! Ваше письмо получил. Benissimo, мой милый! Много смеялись и получили большое удовольствие. Мы уже десять дней в Одес­ се. Из Суук-Су уехали потому, что еда дрянь. Академик21 отравился, не шал несколько ночей — и мы уехали. В Крыму было очаровательно. Жаль было уезжать. В Одессе надеемся пожить еще дней десять, а затем в Глотово на не­ делю, Иван Алексеевич — в Москву. Отделал вот что: завтра или послезавтра обязательно придут пропуски из Москвы от человека, знающего язык порази­ тельно. Затем: сегодня пойду к одному знакомому здесь и будем читать «Пентю», проверим все сомнительные места. Не беспокойтесь, дорогой. Слово Element и pante мучило меня — ведь я Вам говорил; и здесь оно втесывалось клином и звучало фальшиво. Таких нелепостей, думаю, нет. Ах, как бы хорошо англий­ ский подлинник! Вы теперь пишите мне сюда, так: Одесса, Петербургская гос­ тиница, № 58, мне. На днях буду писать подробно и дам разъяснения. Будьте здоровы, работайте. Много ли осталось? Низкий поклон Марии Павловне, а так­ же всем знакомым. Целую Вас. Ваш Н. П. Хорошо ли в Клеевке? P. S. Сам я уже перевел со словарем все эти места, за исключением одного, где говорится об алибастровых стенах. Жду только подтверждения от друга».