Сибирские огни № 012 - 1990

нулея к Онищенко: — Не поможете, дорогой друг, мне туда до­ браться? — Конечно! — развел руками Онищенко. — Это не вопрос... Мы, правда, хотели, чтобы вы на собрании у нас посидели... И при­ везли бы вот с товарищем, и отвезли потом. Но Палтусов как будто не слышал: — Общество слепых! — произнес он с явным подъемом. — Что может быть лучше... Что? Такого общества! Конечно, нынче оба мы с Онищенко думаем, что на его, Палту- сова, месте, правильнее было бы тогда сказать: что может быть лучше э т о г о общества?.. Но, опять же, — кто знал, что из всего этого выйдет! Иногда приходит в голову и другое: может, Палтусов сказал то, что х о т е л сказать? Так или иначе, мы с Онищенко заверили его, что не бросим в беде, как говорится, — доставим на собрание в это самое общество. В лучшем, как говорится, виде. Конечно же, когда идет речь об организациях такого рода, что- то в тебе все-таки сопротивляется, и никуда тут не денешься... Мо­ жет, какой-то защитный механизм срабатывать начинает. Да и жа­ лость начинает говорить — а об этом у нас как-то вроде не приня­ то... Но что оставалось делать? Онищенко считал себя виноватым во всей этой истории, а мне неловко было оставлять его одного... больно странный — даже с ви­ ду — старик был этот Палтусов — больно странный!.. Да и не такси же Онищенке нанимать, если уж такая закавыка случилась. Ну, и оседлал, значит, я своего «жигуленка» — сперва за Они- щенкой заехал. Вместе потом подались в больницу. Старик нас ждал с нетерпением — это, как говорится, и на ли­ це у него было написано... Принарядился, выбрился, глаза — ну, прямо-таки горят. У меня даже мелькнуло: кому другому — что с этого-то? Поду­ маешь — президиум!.. Шубы из него, поди, не сошьешь. С этого са- мот о сидения в президиуме. Но погляди ты, как это его греет — ста- рую-то школу! Не хуже, чем другого кого, и правда, — шуба! Я да­ же как бы умилился, знаешь. И даже сам о себе такими словами подумал: вот, мол, выпала честь. Проводить. В торжественной об­ становке... Ну, что-то такое, в общем. Как бы из газеты — еще «доперестроечной». Еще полностью «безгласной». Слова эти — насчет торжественной обстановки — затертые, а полузабытое какое-то чувство как бы, и правда, шевельнулось. Да и дело-то вполне понятное... Чем бы дитя ни тешилось, как говорится. Что с нами будет, коли до его, Палтусова, лет доживем? Сел он, тронули, едем, уже я и газку поддал, а старик все осмат­ ривается, оглядывается, назад оборачивается, к Онищенко, потом по мне искоса пройдется и — опять на Онищенко... И вид у него такой, словно не понимает, что уже давно мчимся — все еще решает: а сто­ ит ли, мол, — в такой-то машинешке?.. Надежный ли, мол, транс­ порт? И что за стрекулист за рулем — не подведет ли? Какой-то такой у него, знаешь, был вид... Про себя я это сразу отметил, но главная моя забота — дорога. Час-то был самый неподходящий для езды — конец рабочего дня. Вперед гляжу в оба, но и на старика бросить косячка успеваю: что-то с ним непонятное, понимаешь, происходит!.. То выгнет грудь колесом, вытянется на сиденье, словно ему мешает ремень — этот, что раньше «троячком» называли, а теперь его уже можно запросто и «пятеркою»: хоть на этом ребята из ГАИ бы остановились — на пяти рублях вместо штрафа... Вот он то вытянется, Палтусов, а то вдруг разом как бы опадет, сгорбится, сложит руки на животе и