Сибирские огни № 012 - 1990

говорить человеку, взгляд у которого туманный, мечтательный до невероят­ ности. В рассказе изображается пляска, изо­ бражается особенной словесной вязью, которую не объяснишь, а только почув­ ствуешь и увидишь: «Все ахали, что же это такое, как это человек дошел до то­ го, чтобы ногами и каждой жилкой творить чудеса! Но и этого мало пля­ суну, и он сделал закорючку — не за­ корючку, завитушку — не завитушку, такой выкрутас, что солдат свалился на лавку, рванул на себе ворот: — Замаял ты меня, беглец». Вспоминаемся повесть «Гулящие лю­ ди» А. Чапыгина. Она написана языком людей того, XVII, века. Удивляешься искусству писателя, удивляют его знания старины. Но, продираясь сквозь архаичное и непонятное, мы фактически теряем интерес к самим описанным событиям, потому что все это не освещено в произведении совре­ менной точкой зрения; автор, увлечен­ ный архаикой и этнографией, попросту ее утратил, да и не мог не утратить: язык мстит писателю, если он забывает о его живом естестве, забывает о време­ ни и о людях, которые, так сказать, «потребляют» его искусство. У А. Мисюрева язык современен и — одновременно — неуловимо . созвучен языку исторических героев, — такого сплава достигают только писатели ис­ тинного таланта. Об этом хорошо сказал Сергей Залы­ гин в своей статье об А. Мисюреве. При­ ведя строчки: «Захотим — своротим го­ ру, реки повернем, как нам вздумает­ ся, леса вырубим, а не то сожжем. Вот мы какие —*бергалы, русские работни­ ки!» — С. Залыгин замечает: «Здесь — почти современная декларация о тру­ довых доблестях людей, но все-таки не она, а почти былинность, и опять не она. Это художнический такт позволил автору то «чуть-чуть», за которым сле­ довал бы уже просчет...» (С. Залыгин. Литературные заботы. М., «Худ. лит.», 1970, с. 80). В своих рассказах А. Мисюрев следо­ вал за произведениями фольклора, у него те же герои, что и в фольклоре: беглец Сорока, рудознатцы, бергалы, плавильщики руд. Как и в фольклоре, он говорит о мечтах и надеждах заби­ того рабочего человека. Но с особенной силой, в духе нашего революционного времени, А Мисюрев подчеркнул тот дух протеста, который ни на один час не умирал в народе. Он первым создал образы сибирских горнорабочих. Он первым проник в их нравы и обычаи, в их психологию и философию, в их, те­ перь уже неповторимый, мир, показал, как расширялись и углублялись их взгляды на жизнь, как освобождались они от наивных иллюзий, как обретали то, что в лучшем своем виде дошло до наших дней. Он раскрывал правду ис­ тории, без которой немыслимо сущест­ вование литературы, существование здорового общества. ❖