Сибирские огни № 012 - 1990

своих берлинских адресатов. Как будет распределяться «урезанный доход»? «По потребностям» на первых порах не вый­ дет, это ясно. Маркс вынужден согла­ ситься на паллиативный вариант «по труду», который сам же не раз подвер­ гал разрушительной критике (в «Не­ мецкой идеологии», «Нищете филосо­ фии» и др.). Но и теперь не обошлось без изрядной ложки дегтя: «...Господ­ ствует тот же принцип, что и при обме­ не товарными эквивалентами: извест­ ное количество труда в одной форме обменивается на равное количество труда в другой. Поэтому равное право здесь по принципу все еще является правом буржуазным... Это равное право есть неравное право для неравного труда»76. Наконец, социолог Маркс констатирует, что «эти недостат­ ки неизбежны в первой фазе коммуни­ стического общества». Какая безрадостная картина, не прав­ да ли? Буржуазное право, да к тому же неравное. Диссонанс. Но его почти не слышно за мажорным тушем следую­ щего абзаца: «На высшей фазе комму­ нистического общества, после того как исчезнет порабощающее человека под­ чинение его разделению труда; когда исчезнет вместе с этим противополож­ ность умственного и физического тру­ да; когда труд перестанет быть только средством для жизни, а станет сам пер­ вой потребностью жизни; когда вместе с всесторонним развитием индивидов вырастут и производительные силы и все источники общественного богатства польются полным потоком, лишь тогда можно будет совершенно преодолеть уз­ кий горизонт буржуазного права, и об­ щество сможет написать на своем зна­ мени: «Каждый по способностям, каж­ дому по потребностям»77. Такова гармо­ ния, которую, увы, глупо и пытаться поверить алгеброй (ну, разве что, «алгеб­ рой революции»). Апелляция к «фак­ там и процессам», социологический и экономический — научный — анализ,— все это есть в «Критике Готской про­ граммы», и ее вообще не было бы пре­ увеличением назвать «Марксизм в ми­ ниатюре». Но все это обрывается, лишь только речь заходит об идеале. Наслед­ никам предстояло разобрать завещан­ ные Марксом часы и убедиться, что внутри полно каких-то непонятных ко­ лесиков, пружинок. А потом собрать за­ ново. На столе у каждого из взявшихся за дело мастеров остались невостребо­ ванные детали. Как ни странно, все часы пошли. Немного погодя выяснилось, что идут они вразнобой, но за отсутствием эталона точного времени трудно было определить, какие спешат, а какие — отстают. Ни одни из них не повторяли размеренного хода первоначальной кон­ струкции. БЕРНШТЕЙН И СОРЕЛЬ Поговорим об Эдуарде Бернштейне — человеке, одним из первых среди марк­ систов взявшим на себя смелость кри­ тиковать Маркса. Трудно всерьез об­ суждать взгляды теоретика, позволяв­ шего себе глубокомысленные фразы вроде: «Быть материалистом — значит, прежде всего, утверждать необходи­ мость всего случающегося... Материа­ лист, таким образом, есть кальвинист без Бога»78. Тем не менее обсуждать их нужно, и именно всерьез. Не обойтись нам без Бернштейна. Достаточно ука­ зать на название одной из его програм­ мных статей — «Как возможен науч­ ный социализм?» (1901 г.). Перебирая варианты ответа на этот далеко не праздный вопрос, Бернштейн приходит к противопоставлению «доктрины» и «теории» внутри социализма. Первая не содержит ничего научного. Вторая на­ учна, но совершенно непригодна для обоснования представлений о будущем, и ее задача — ретроспективное исследо­ вание общества. А это значит, что с точки зрения теории конечная цель ра­ бочего класса не имеет никакого значе­ ния (вы, конечно, помните знаменитый лозунг: «Движение — все, а цель ни­ что»?). И вот взлелеянные Марксом гу­ манистические ценности, разлученные с пролетариатом, отправляются на покой в выси морали. Сам же пролетариат призван довольствоваться малым—эле­ ментами новой формации, вызреваю­ щими внутри капиталистического обще­ ства. Это — кооперация («экономиче­ ская основа социализма») и демократия («политическое выражение принципа кооперативности»). Отсюда «определе­ ние социализма как движения по на­ правлению к кооперативному общест­ венному строю», которое Бернштейн считал наиболее точным. Но, в конце концов, не в определении дело. Гораздо более славе Бернштейна послужило до­ статочно детализованное описание са­ мого процесса перехода к социализму: «Когда государство, с одной стороны, устраняет все законодательные препят­ ствия к организации производителей и вручает профессиональным союзам... известные права и полномочия в деле контроля индустрии, так что в налич­ ности существуют все гарантии против понижения заработной платы и перера­ батывания, и когда, с другой стороны... приняты меры к тому, чтобы никто не принуждался внешнею нуждою отчуж­ дать свой труд на недостойных услови­ ях, — когда все это так, общество мо­ жет равнодушно относиться к тому, су­ ществуют ли еще рядом с публичными и кооперативными предприятиями та­ кие, которые ведутся частными лица­ ми для собственной прибыли. Они сами собою с течением времени примут ко­ оперативный характер»79. Так был ли Бернштейн ревизиони­ стом? Да — если учесть, что он нанес сильнейший удар по монолитности «ау­ тентичного» марксизма. Но мы видели, что монолитность эта была мнимой. Нет — потому что выполнены все требова­ ния, предъявлявшиеся к социальному исследованию самим Марксом: изучены факты, выделена тенденция, разработа­ на «социальная технология» ее реали­ зации в интересах определенного класса. Выступления Бернштейна вызвали вол- б*