Сибирские огни № 012 - 1990

культурным контекстом. Путаться длинного слова не следует. Что у нас там кушают лошади? Сено и овес, если память не изменяет? Так вот: успехи естествознания в XVIII—XIX веках бы­ ли непосредственным образом связаны с развитием капиталистического произ­ водства. Наука — главным образом в лице одушевленных ею машин —все ак­ тивнее вторгалась в человеческую жизнь, стала источником благосостоя­ ния (пусть пока «для немногих»). Это побуждало к пиетету, совершенно не знакомому ни золотой Античности, — Архимед, оправдываясь перед сограж­ данами, вынужден был говорить, что возится со своими механизмами «от нечего делать», — ни Средневековью. Выкупив у религии право первород­ ства, утилитарная наука на какое-то время оказалась любимым детищем ев­ ропейской цивилизации. А на первенца принято возлагать надежды. Маркс не был исключением. История — историей, социология — социологией. Я приведу другой пример. Одной из по­ пулярнейших наук прошлого столетия была френология. Читаем Советский эн­ циклопедический словарь: «Френоло­ гия... антинауч. теория, согласно к-рой на основании краниометрии, данных (см.) якобы можно судить о психич. особенностях человека». «Краниомет­ рия... в антропологии система измерений черепа с помощью антропология, инстру­ ментов». Насчет этих самых инстру­ ментов составители СЭСа перемудрили. Человек, в совершенстве овладевший наукой черепословия, обходился собст­ венными руками. Ощупаешь голову пациента — вот шишка ума, вот шишка любви, — и готов обоснованный про­ гноз: кто он такой есть и чего, стало быть, ждать в будущем. По свидетель­ ству В. Либкнехта, большим знатоком френологии был Карл Маркс. И надо заметить, он не держал дистанции меж­ ду наукой и политической практикой. Со времен первой революционной пар­ тии рабочего класса — каковой у нас считается Союз коммунистов — устано­ вилась традиция подвергать неофитов френологической процедуре. Позднее, когда Маркс отошел от непосредствен­ ного руководства движением и преда­ вался экономическим изысканиям в Лондоне, он продолжал ощупывать го­ ловы соратников. У самого Либкнехта шишек, отвечавших за положительные индивидуальные качества, было, похо­ же, много. Меньше повезло Каутскому. Чем заслужил он устойчиво пренебре­ жительное, несмотря на все старания, отношение со стороны основоположни­ ка революционной теории? Не иначе как плоским черепом. И ведь оказался- таки потом ренегатом. Я рассказываю об этом невинном ув­ лечении Маркса вовсе не для того, что­ бы еще раз подчеркнуть — он был сы­ ном своего века и разделял заблужде­ ния современников. С одной стороны, без такой установки лучше и не ка­ саться наследия любого мыслителя про­ шлого. С другой стороны, время четкого деления на «научные» и «антинаучные» теории прошло. Интерес к последним в условиях перестройки растет как на дрожжах. Не удивлюсь, если в ближай­ шую пятницу заправский френолог, ощупывая головы А. Любимова и Д. За­ харова, будет пророчить каждому из них «путь славный, имя громкое народ­ ного заступника», — ну и, чтобы не по­ вторять Некрасова, — президентское кресло. И — чем черт не шутит — ока­ жется прав. Вот вам эксперимент — критерий научной достоверности. Но, в конечном счете, не так уж важно, за­ блуждался ли Маркс, считая черепосло- вие строгой наукой, или и здесь он ви­ дел подальше нас, грешных. Я обра­ щаю внимание на другое — во всем этом эпизоде, как в капле воды, отрази­ лось отношение автора «Капитала» к науке вообще. Современник Маркса Огюст Конт, оказавший сильнейшее воздействие на развитие социологии, рассматривал свою концепцию как «со­ циальную физику», которой предстоит стать основой «научной политики». На языке лозунгов это формулируется так: «От науки — к практике!» И мы знаем, что практические рекомендации учено­ го Маркса имели немалый успех. Осо­ бенно в России. В 1872 г. русский журнал «Вестник Европы» опубликовал пространную статью, посвященную недавно вышедше­ му в свет первому тому «Капитала». Ав­ тор статьи И. И. Кауфман писал: «Для Маркса важно только одно: найти за­ кон тех явлений, исследованием кото­ рых он занимается. И при том для него важен не один закон, управляющий ими, пока они имеют известную форму и пока они находятся в том взаимоот­ ношении, которое наблюдается в дан­ ное время. Для него, сверх того, еще важен закон их изменяемости, их раз­ вития, т. е. перехода от одной формы к другой, от одного порядка взаимоотно­ шений к другому. Раз он открыл этот закон, он рассматривает подробные по­ следствия, в которых закон проявляет­ ся в общественной жизни... Маркс рас­ сматривает общественное движение как естественно-исторический процесс, ко­ торым управляют законы, не только не находящиесся в зависимости от воли, сознания и намерения человека, но и сами еще определяющие его волю, со­ знание и намерения»35. Ознакомившись со статьей, Маркс отметил, что в ней удачно описан диалектический — т. е. его собственный — метод. РАЦИОН МЫШЕЙ Повторяю: все началось с «Немецкой идеологии». Чуть ли не в первых стро­ ках этого сочинения нам сообщают, что предпосылки новой теории — кото­ рую уже не будет ошибкой назвать марксизмом — «можно установить чис­ то эмпирическим путем»36. Столь кате­ горическое заявление должно было с самого начала обезопасить авторов от подозрений в «философском шарлатан­ стве»: объектом исследования будут не умозрительные фикции, а факты. Не