Сибирские огни № 012 - 1990

же, не знали бы коммунистической иде­ ологии в ее нынешнем виде. Но, оку­ ная младенца в способные обессмертить воды Стикса, мать держала его за пят­ ку. Отсюда — недооценка «возможности продолжающегося развития производи­ тельных сил при капитализме», а так­ же потенциала буржуазной демократии. Отсюда — переоценка революционности рабочего класса. В конечном счете, все это вылилось в фатальное противоречие между неприятием «казарменного ком­ мунизма» и теоретической моделью, ко­ торая фактически предопределила именно такой исход социальной рево­ люции. А вот и стрела Париса. К сожалению, не лишены своей «ахиллесовой пяты» и построения Бур- тина. Не случайно он недоумевает: «От­ куда (у Маркса. — Г. Г.) такая одноли- нейность интерпретаций и прогнозов, чреватая, как показала история, гибель­ ной ошибкой?»10. Сколько-нибудь убеди­ тельного ответа на этот вопрос мы не найдем ни в ноябрьской, ни в декабрь­ ской книжках «Октября». А ведь не­ трудно понять, что это — самое главное. Любой ученый имеет право на ошибку. Однако Маркс, как пишет югославский исследователь М. Маркович, «очень хо­ рошо знал, что эмпирически существу­ ющий пролетариат, живущий в нищете и невежестве, в лучшем случае может развить лишь тред-юнионистское созна­ ние, что революция, как показывает действительность истории, очень часто сводится только к своему «первому эпи­ зоду» — захвату политической власти, что коммунизм может быть примитив­ ным эгалитарным обществом или поли­ тическим деспотизмом, а не положи­ тельным «упразднением частной собст­ венности», «ниспровержением всех тех отношений, в которых человек является униженным, порабощенным, беспомощ­ ным, презренным существом» или «пол­ ным освобождением всех человеческих чувств и свойств»11. Достаточно прочи­ тать «Экономическо-философские ру­ кописи 1844 г.» и «Нищету философии», чтобы убедиться — Маркович прав. Маркс знал все это уже в самом начале своего творческого пути. Так, если на­ зывать вещи своими именами, чего же стоила его пресловутая научная добро­ совестность, зачем возводился «Мон­ блан фактов»? Вопрос отнюдь не праздный, а напра­ шивающийся ответ как-то неудобно произнести вслух. Поэтому нас вновь подстерегает соблазн слишком простых решений. Послушайте, с каким пылом отделяет «марксизм» от «немарксизма» А. Гангнус в своем опусе о соцреализ­ ме: «Марксизм... учитывал вечную борь­ бу индивидуального и коллективистско­ го в человеке, понимал соревнователь­ ную суть всей человеческой деятельно­ сти, а чтобы иметь возможность сдви­ нуть в желательном направлении рав­ новесный многокомпонентный систем­ ный исторический процесс, в котором задействованы сотни групповых, клас­ совых интересов и миллионы индиви­ дов, старался уловить его общие зако­ ны. Левацкий большевизм, наследник народнического утопизма..., ставил иную задачу — преодолеть, сломать ес­ тественный, системный характер чело­ веческого общежития»12. Выглядит ло­ гика литературоведа очень славно: ов­ цы целы, волки сыты; Маркс посмеи­ вается со своего пьедестала, а левацкий большевизм (к которому сегодня мож­ но смело отнести безобидного — в том смысле, что заступиться некому — Богданова, но подспудный ход свободо­ любивой мысли выводит на Р. Люксем­ бург, Грамши, Ленина) повергнут в прах. Фабианец Герберт Уэллс во время своей первой экскурсии в большевист­ скую Россию был немало раздражен обилием портретов Маркса. Настолько раздражен, что затаил мысль устроить теоретическое «острижение бороды» это­ му надоедливому типу, этому тщеслав­ ному путанику. Доморощенные фабиан­ цы эпохи перестройки не по чину то­ ропливо, но и не без успеха работают над воплощением замысла в жизнь. Од­ нако я, уставившись на канонический бородатый портрет, напряженно сообра­ жаю: как же все-таки быть со «скач­ ком из царства необходимости в царст­ во свободы», который не по Богданову — именно по Марксу должен был сло­ мать «естественный, системный харак­ тер человеческого общежития»? Как быть с тем известным обстоятельством, что Маркс не очень-то уважительно на­ зывал этот «порядок» предысторией человечества? И самое необъяснимое: почему он приветствовал попытку прак­ тического слома капиталистических от­ ношений (Париж, 1871 г.), вместо того, чтобы, пользуясь словами Г. Лисички­ на, «по возможности помогать созрева­ нию плода»? Словом, что нам делать с идеальной субстанцией, известной под именем «революционная душа мкрксизма»? Можно лишь посочувствовать людям со скромными бюргерскими понятиями, вынужденным из «идейно-политиче­ ских» видов оправдывать известного потрясателя устоев. Темные их речи за­ ставляют вспомнить одного из ремизов- ских персонажей: «И плакал Зайчик Иваныч, и о каких-то лисятах поминал сквозь слезы... Он ли их съел, они ли детей его слопали, понять мудрено бы­ ло». Но вот ведь и Буртин ограничился тем, что констатировал некоторое рас­ хождение между революционностью Маркса и научной достоверностью его теоретических результатов. Я попыта­ юсь поставить вопрос иначе: а можно ли вообще рассматривать марксизм исключительно как научную теорию? Предвосхищая события, выскажу также надежду, что обсуждение этой пробле­ мы заставит нас вернуться к коммуни­ стической вере — главной теме сегод­ няшнего разговора. ДУША И ПЛОТЬ МАРКСИЗМА Кому-то мои намерения покажутся дерзкими, и не без оснований. Почти полтораста лет назад в Америке дейст­ вовал немецкий коммунистический про