Сибирские огни № 012 - 1990

тая Ленина», с детским негодованием находит у него нечто чуждое современ­ ным представлениям. Бессознательно уподобляя себя Марксу, а официальную логику — диалектике Гегеля, В. Соло­ ухин проделывает операцию по «пере­ ворачиванию с головы на ноги» (или наоборот?). Нет, уважаемые сограждане, вовсе не злые обществоведы виноваты в том, что на современном спиритическом сеансе Маркс, Энгельс и Ленин молчат, не хо­ тят ответить на наши вопросы. Их ста­ тус «основоположников» был и остается политическим статусом. Некогда они иронизировали над таким свойством науки, как «вера в признанные автори­ теты»3. Помноженное на авторитет госу­ дарственной власти, свойство оказалось исключительно устойчивым, и слишком долго нашим оружием в жизненной борьбе был отнюдь не язык — цитата, похоронившая в себе смысл. Против женской эмансипации? Ради бога: «Я... не позволю дамочкам, защищающим женское равноправие, требовать от нас галантности. Если они добиваются муж­ ских прав, то пусть разрешат и обра­ щаться с ними как с мужчинами»4. Не очень актуально? Есть и погорячее: «У нас ужасно много охотников перестраи­ вать на всяческий лад, и от этих пере­ строек получается такое бедствие, что я большего бедствия в своей жизни и не знаю»5. После 85-го власть настойчиво пыта­ ется по-новому отнестись к самой себе. И вот в идеологическое хозяйство, где, словно в кабинете у Михаила Суслова, каждая цитата заботливо хранилась и ждала, ждала своего часа на Кремлев­ ских курантах, — пришла большая ин­ вентаризация. Все началось с «новомир­ ской» статьи Г. Лисичкина, снабжен­ ной шокирующим подзаголовком: «Ну­ жен ли Маркс перестройке?»6. Антиге­ роем этой публикации был, в духе вре­ мени, Сталин. Кандидат экономических наук приговорил преступного вождя к высшей мере наказания — окончатель­ ному отлучению от марксизма. Сталин оказался дюрингианцем. Так в нашу общественную мысль вернулся древний мотив самозванства: царевич Дмитрий _ и Гришка Отрепьев, Петр Феодоро- вич _ и Емельян Иванович Пугачев. Маркс, Энгельс, Ленин — и Сталин. Красивое решение, да жаль Дюринга. Человек просто-напросто пытался — добросовестно, хоть и в меру своих скромных способностей — осмыслить то, что произойдет после социалистиче­ ского переворота. Кое-что предвидел. Тут является Энгельс со своей диалек­ тической дубинкой... Переводя разговор в сферу чистой логики, мы задаемся вопросом: уместно ли считать петрови- стом Иванова, знающего о Петрове лишь со слов его заклятого врага Сидо­ рова? Увы, но такова логика Г. Лисич­ кина. И поэтому трудно оспаривать правоту А. Ципко, обвинившего нас в робости перед «доктринальными корнями ста­ линизма»7. Сам автор большой статьи в «Науке и жизни» — не из робкого де­ сятка. В первых же строках он смело заявляет: Сталин был-таки марксистом! Не какой-то, а именно «марксистский нетоварный» проект социального пере­ устройства реализовывал он с достой­ ным лучшего применения упорством. С этими (в общем-то, прописными) исти­ нами на устах А. Ципко устремляется в «зону, закрытую для мысли». Ожидая открытий чудных, мы следуем за ново­ явленным Данко по темным простран­ ствам советской идеологии. Неожидан­ ная остановка. Выясняется, что злокоз­ ненный проект вовсе не был продук­ том Маркса и Энгельса, ведь у них «идеал очень сильно заземлен, будущее намертво завязано на настоящее». С этого момента главным объектом поле­ мических выпадов А. Ципко становит­ ся русская левая интеллигенция, а сре­ доточием порока —Троцкий, сам не раз обвинявший более удачливого соперни­ ка в плагиате. Звучит все это более убе­ дительно, чем у Лисичкина. А принци­ пиальный подход остается прежним. Дюринг, «интеллигенция»... Кто следую­ щий? На этот счет существуют разные мнения. Вот, например, М. Эпштейн не без иронии предрекает наступление вре­ мен, когда «окажется, что Сталин вов­ се не был марксистом, а только энгель- сианцем, да к тому же опошлившим то, что уже было упрощено Энгельсом, на которого он ссылается в своих работах гораздо чаще, чем на Маркса»8. ЕЩЕ НЕМНОГО БИБЛИОГРАФИИ Так и плывут в государственном чел­ не России по бурному морю перестрой­ ки трое — Маркс, Энгельс, Ленин, не считая Сталина. Но не джером-джеро- мовскую шавку напоминает опальный корифей, а Сфинкса: задает нам загад­ ки. Претендентов на роль царя Эдипа сколько угодно. Да вот беда — над все­ ми, похоже, довлеет эдипов комплекс... Впрочем, есть и исключения. В конце прошлого года на страницах «Октября» появилась статья Ю. Буртина9, которую можно охарактеризовать одним словом — «прорыв». Революционной новизной отличаются, собственно, не выводы Бур- тина — об этом я еще буду говорить, — а сам подход. Без причитаний, без на­ вязчивых отсылок к плачевной отече­ ственной практике автор пытается ра­ зобраться в сильных и слабых сторо­ нах марксизма, рассматривая его как одну из научных концепций. На наших глазах происходит столь необходимая десакрализация фигур «основоположни­ ков», их перенесение из мира политизи­ рованных фикций в реальный истори­ ческий контекст. Почему не оправдался «Марксов прогноз, казалось бы, с пол­ ной научной строгостью обоснованный»? Попытаюсь передать позицию Буртина в излюбленных им мифологических об­ разах. Роль Фетиды в судьбе Ахилла — марксизма сыграло то, что «преходя­ щая стадия капиталистического разви­ тия была принята за его финал, кризис роста — за «общий кризис капитализ­ ма». Не будь этой ошибки, мы, конечно