Сибирские огни № 011 - 1990

ма> — так его показывала: дескать, я больная, кроме чая ничего нельзя мне. — Приехала я на колхозное собрание, — в другой раз начина­ ла мама. — Мужики сидят, рассуждают, как лучше справиться с сенокосом. Слышу: литовки, литовки... Литовок не хватает... Литов­ ки надо попросить в районе... Я говорю: товарищи, ну, а почему обязательно литовки? Можно ведь просто косами... Смотрю, бороды ко мне повернулись, тихо стало. Да вдруг как грохнули все, я даже вздрогнула... Так ведь, говорят, гражданочка уполномоченная, ли­ товки это и есть косы по-нашему, по-сибирскому. Мама выдавала из своей многотрудной жизни только забавные истории, главным образом те, где она попадала впросак. Все трое хохотали над мамиными незадачами, и жалеть ее не приходилось, потому что ей самой было смешно и весело. Зимой дети видели, как мама, едва придя из редакции, сади­ лась за толстые рукописи, которые редактировала не по службе, а за отдельную плату; как по воскресеньям писала заметки и статьи, которые изредка появлялись в газетах и в журнале «Красная сиби­ рячка». Неизвестно, сколько часов в сутки работала она, чтобы компенсировать исчезнувшее навсегда отцовское вспомоществование. И сейчас, на даче, рассказывала она о своей редакционной ра­ боте: — Такое впечатление, что все считают обязательным, включая неграмотных, писать в редакцию только стихами. Стихи вроде бы выше грамотности, не нуждаются в ней. Ну, например, просят напе­ чатать стихи, чтобы любимая полюбила. Газета ведь должна во всем помогать: О, прикати на двух ногах, О, прикати, о, прикати! И я тебя, увы и ах, Прижму к груди. — Небесталанно, — смеясь, удивился Вася. — А что? Запоми­ нается намертво! — Небесталанно? — насторожилась мама. — Ну, знаешь! Без­ грамотность в любом обличье отвратительна. Она была очень категорична в отношении всего, что касалось культуры и грамотности, даже юмор оставлял ее в борьбе за это. В семье господствовала высокая поэзия. Была даже любимая игра, когда в дождливые дни сидели на игрушечной верандочке, где тесно было троим. Мама зачинала после вдумчивой, предупреждающей паузы: Уже мерцает свет, готовый Все озарить, всему помочь, И, согреваясь жизнью новой, Росою счастья плачет ночь. — Кто это написал? Вася и Элька ревниво переглядывались, но, поняв, что оба не знают, с облегчением мотали головами. — Фет, — удовлетворенно сообщала мама. _ Помещик, — бурчал Вася, намереваясь позлить маму за свое незнание, да заодно и за ее категоричность. _ Сам ты помещик, — смеялась она, по-школьному отвечая на подначку. _ Ну, ладно, — говорил Вася с той уверенной снисходительно­ стью, с какой по утрам, поплевав на ладони, взмахивал топором над чуркой, чтобы наколоть дров. А вот это кто написал? Крепче винтовку обнимет ладонь, и полетит, развевая знамена, юность, помноженная на огонь и разделенная на эскадроны. Мама молчала, к Васиному удовольствию, зато Элька победно воскликнула: