Сибирские огни № 011 - 1990

рым виделся несколько раз: плотный, круглолицый, в очках, в ко­ жаном пальто, без симпатии отнесшийся к нему, к Васе. — Он так наорал на меня — не суйся не в свое дело, — угрюмо жаловалась Вера. — Чуть ногами не топал... А может, топал... Вася, выхода больше не было. Я пошла к школьным шефам, в партком НКВД, и рассказала все. И о ночных уходах, и о тайных посетите­ лях. И что на совести у него нечисто, если водку стал пить. — А отец теперь... где? — осторожно спросил Вася. — Дома. Шефы поблагодарили за бдительность, сказали, что займутся... Дома отец, — повторила она с недоумением и надеждой. Она сама была напугана тем, что свершила, и Вася жалел ее, такую редко беспомощную, приговорившую сама себя к сиротству. Ей предстояло пережить то, что он уже отстрадал. Он-то знал, что враг там или не враг, фашистский ли бандит Москалев, как писала «Советская Сибирь», или нет, но это неприкасаемо государственное не совмещалось с живым отцом, и любовь его согревала мучительно Васю до сих пор, и не топал папа на сына ногами, и не скрывал ни­ чего, наоборот, наскучавшись, таскал с собою по служебным делам. И еще у Васи была путаная комсомольская надежда, что Вере, возможно, не страшно было доверить судьбу своего отца школьным шефам. Они часто бывали в школе в тех самых грозных синих фу­ ражках, но не внушали ужаса, среди ребят они были обычные деловые и приветливые, как будто никакого отношения не имели к тем зловещим людям, которые по ночам звонили в квартиры. — Я теперь не могу быть комсоргом, — сказала Вера, — если отец — враг народа. — Но... вот я же староста. — Вася выдвинул самый больной для себя аргумент, только ради Веры, чтобы хоть ценою собственной боли успокоить ее, умыкнуть от взрослых напастей, оградиться хотя бы вдвоем. Они шли, запутанные в метелице, прижавшиеся друг к другу и отделенные от встречных прохожих больною тайной, — дети своей эпохи и, в сущности, еще просто дети. Дети жестокой эпохи, не рас­ считанной на детство. Спектакль подготовили к двадцать третьему февраля, к Двадца­ той годовщине Красной Армии, к этому же празднику все, сдавшие нормы, получили значки «Юный Ворошиловский стрелок». Ловко сидела на Васе командирская форма. Он до того затянул широкий жесткий ремень, что сами собой раздались плечи, ибо ды­ шать стало можно только грудью, а не расслабленным дыханием диафрагмы. Он сам себя чувствовал ладным и красивым. Маяк же вообще выглядел невероятным красавцем. Они двое то и дело при­ ставляли вертикально к носу ребро ладони, чтобы выверить точно по центру звезду на фуражке, как полагалось по Уставу. Вася вел свою роль, и шутил, и целовался с Леной, привыкая на ходу к ее измененному голубой пилоткой облику, и горевал от ссоры с нею. У него бывало уже достаточно сложностей в жизни, чтобы переключить на Мотылькова память о собственных пережи­ ваниях. После спектакля Маяк, Мотыльков и Очерет так и сошли в зал в военной форме, только Лена побежала переодеваться. Они ходили со следами грима на лице среди школьников всех классов, мимо ро­ дителей и педагогов, и Вася отыскал издалека любящий взгляд строгих маминых глаз и подмигнул ей. Вера схватила его под руку, сразу отгораживая от всяких дру­ гих посягательств: — Какой ты красивый был! Ты сыграл настоящего советского парня. В тебя, наверное, все девчонки влюбились. Вася не смог сегодня проводить Веру, потому что был сопро­ вождаем до дому мамой и сестренкой. Элька молча несла рядом за- 58