Сибирские огни № 011 - 1990

вые расходы, взыскания за хранение свыше установленного срока на почте («полежалые»). Цена на литературу вздувалась на 30—40%, это вызывало законный ропот партсети, так как про­ тиворечило советскому закону, по кото­ рому никто не имеет права продавать не антикварную книгу по цене выше номинала. Горкомы стали отказывать­ ся от выкупа с почты партлитературы, возвращать в магазины Партиздата, где она продавалась кому попало, без вся­ ких норм. Что касается Книгоцентра, то он отдал по своей сети распоряже­ ние: книги, посланные партийными из­ дательствами непосредственно в адреса покупателей, в случае просьбы этих по­ требителей о выкупе и распродаже, с почты не выкупать, так как Партиздат в скидке Книгоцентру отказывает. Кон­ чилось тем, что некоторые горкомы ста­ ли жаловаться в ЦК. В результате про­ ведено совещание между ОГИЗом и Партиздатом. Последний предложил ОГИЗу взять распространение партли­ тературы на себя с условием, что в об­ ластных и краевых центрах в аппарате ОГИЗа был бы комиссар партсектора — для контроля за продвижением продук­ ции своего издательства. ОГИЗ откло­ нил это предложение, и вредительский характер распределения сохранился... Много вредительских актов и в секторе подписных и периодических изданий. Обычное явление— аннулирование под­ писки, когда подписка уже проведена. В результате — надо возвращать день­ ги подписчикам, нести крупные убытки, делать невыполнимую работу...». Сегодня слова Тихменева о вреди­ тельстве могут показаться вынужденно­ неискренними, а потому не заслужива­ ющими внимания. Однако и пятьдесят лет спустя он говорил нам, что вреди­ тельство — не досужая выдумка тогда­ шних функционеров, а страшная реаль­ ность их собственных провокационных действий на различных уровнях власти и управления. Формируя образ «врагов народа», они сами вредили молодому социалистическому государству чем только могли, а потом изобличали друг друга, приносили в жертву молоху ими же запущенной «обвиниловки» милли­ оны ни в чем не повинных людей. Из протоколов допросов мы узнаем, что конкретно говорил Тихменев своим сослуживцам по Книгоцентру накануне ареста 1933 года: «У нас в Советском Союзе, там, где находится лучшая часть интеллигенции и трудового крестьянства — в Нарым- ском крае, — уже все время идут вос­ стания, повстанцы вооружаются пуле­ метами, винтовками, имеют свои кон­ ные отряды, и с ними идет постоянная перестрелка и столкновения»1. В бесе­ дах Тихменев особо подчеркивал, что «в колхозах продуктивного труда не бу­ дет, ударничество — это потогонное средство, так что с единоличниками не сравниться, а то, что проводятся разные 1 Имеется в виду прежде всего восстание под началом Григория Ускова, объединившее летом 1931 года несколько сотен раскулаченных и сослан­ ных на Бакчар и Чаю крестьян. "мобилизации работников и учащихся, так они ничего не дадут, только отры­ вают людей от работы и учебы без тол­ ку». Те же протоколы обрисовывают си­ стему взглядов Тихменева и его сослу­ живцев. Необходимо, считали они, демократизировать существующую власть, переконструировать Советы так, чтобы в них принимало участие все на­ селение; восстановить в правах «ли­ шенцев» (лишенных избирательных прав), вернуть на прежние места раску­ лаченных, отдать или возместить им движимое и недвижимое имущество; легализовать народнические группы, крестьянские союзы, партии; лишить рабочий класс всех привилегий, а имен­ но: не выделять его среди остальных слоев населения; МТС и совхозы лик­ видировать, а более рентабельные оста­ вить в руках государства; имущество же их передать сельским общинам, раз­ вивать мелкую, кустарную и другие ви­ ды промышленности... Как видим, они думали о том, что становится реально­ стью в наши дни... Естественно, не прошла мимо внима­ ния следователей и деятельность Тих­ менева как собирателя литературных сил в Томске. Им удалось получить на него такие показания: «Контрреволю­ ционная ячейка писателей Томска свя­ зана с контрреволюционными писате­ лями Новосибирска. Тихменев ее систе­ матически поддерживал, предоставляя... неограниченные средства для закупки запрещенной литературы, снабжая дру­ гих ею». Но Тихменеву удалось увести разговор от основной группы томских литерато­ ров на безымянную «молодежь в числе нескольких лиц», о которых ему извест­ но лишь то, что они встречаются где-то на улице Никитина — на своих «ники­ тинских субботниках». Судя по матери­ алам следствия, эта линия так и повис­ ла в воздухе, осталась неразработанной. А ведь могли пострадать многие из ок­ ружавших Федора Ивановича в те са­ мые годы, о которых он впоследствии вспоминал: «Если посмотреть периодические жур­ налы первых лет Советской власти, можно встретить удивительную поэти­ ческую продукцию. «До Египта раско­ рячу ноги!» —объявлял один поэт. «Гос­ поди, отелись!» —взывал другой. Встре­ чались так называемые «заумные сти­ хи». Я помню такие: Що да що, Да не нащоками, Да впроползь брюшиной ща. Жри хувырдовыми щоками! Раздобырдивай леща! Сибирские литературные группировки, к их чести, не впадали в «заумь». Не­ даром сибиряки всегда считались стро­ гими реалистами. Тем не менее, у нас тоже существовали литературные тече­ ния, группировки, со своими «плат­ формами». До тридцатого года действо­ вала СибАПП (Сибирская ассоциация пролетарских писателей). В Томске бы­ ло отделение СибАПП. Сибирский Союз писатёДей, Пролеткульт, левацкая труп»