Сибирские огни № 011 - 1990

канта, он после выпускного бала полу­ чает возможность занять «в своей» ла­ боратории ступеньку, которая носит обязывающее название: стажер-исследо­ ватель. Кроме того, при университете отлажен- но действует аспирантское звено, столь же тесно связанное с лабораториями Академгородка. Сейчас общее число со­ искателей ученых степеней достигает ежегодно тысячи человек. Многозвенная система подготовки на­ учных кадров высшей квалификации дала свои плоды: Отделению нет боль­ ше нужды искать таланты на стороне. Более того, сбылась сокровенная мечта Деда: Отделение получило возможность гасить «долги», делясь кадрами с вуза­ ми и научно - исследовательскими фор­ мированиями сибирских промышлен­ ных центров. Да, немногие поначалу осознавали, ка­ кую ношу взвалил на плечи перво­ проходец, какая забота взимала глав­ ную дань с души, — немногие осозна­ вали, зато многим верилось в досужий вымысел, будто все удается ему лишь благодаря... особому расположению Хрущева. Хрущев находился в те годы на вер­ шине пирамиды власти, занимал, можно сказать, вакансию наместника Бога на советской земле, и его поддержка в та­ ком замахе, как создание сибирской академии, имела решающее значение. Только добивался Лаврентьев этой под­ держки отнюдь, не в силу мифического благоволения, а исключительно благо­ даря масштабности характера и профес­ сиональной способности выстраивать ло­ гические цепочки доказательств собст­ венной правоты. В Институте гидродинамики, в каби­ нете, который принадлежал Михаилу Алексеевичу по праву директора инсти­ тута и куда в первые годы, до ввода в действие здания Президиума, стягива­ лись нити управления жизнедеятельно­ стью всего Отделения, была установлена так называемая кремлевская вертушка — специальный телефон, с помощью ко­ торого хозяин кабинета имел возмож­ ность выходить на самый верх, минуя не только местные и республиканские органы власти, но и союзные ведомства. Он пользовался им в интересах дела ед­ ва ли не всякий день. История, как известно, все и всех рас­ ставляет по своим местам, свое место будет определено и для Хрущева, но уже сегодня можно сказать, что его роль в становлении сибирского научного центра невозможно переоценить. И ког­ да в октябре 1964 года пришла из Моск­ вы весть о снятии Никиты Сергеевича со всех высших постов в государстве, Лаврентьев отнюдь не поспешил присо­ единиться к новоявленному хору ху­ лителей. Той осенью на Новосибирской студии кинохроники заканчивалась работа над документальным фильмом о первых шагах Отделения — о строительстве Академгородка, о наиболее значимых достижениях ряда институтов, о форми­ ровании научных школ во главе с вы­ росшими здесь, на сибирской почве, учеными мирового класса. Одна из пяти частей фильма включала и кадры, осве­ щавшие посещение городка правитель­ ственной делегацией, которую возглав­ лял Хрущев. Фильм был уже смонтирован, остава­ лось наложить звук — и тут эта непред­ виденная смена коренника в головной упряжке государства. Мне позвонил за­ ведующий фютокмноцехом Отделения, известный в Сибири фотомастер и кино­ оператор Рашид Ибрагимович Ахмеров (он снимал этот фильм по моему сцена­ рию, мне принадлежал и сопроводитель­ ный текст): — Приезжай в цех, Дед просит про­ крутить ему смонтированные кадры. Цех размещался в здании Института гидродинамики, в полуподвале. Михаил Алексеевич спустился на просмотр с по­ серевшим лицом, хмуро поздоровался с нами, взял стул, унес в дальний угол комнаты, попросил оттуда: — Давайте посмотрим пленку, где Никита Сергеевич. Прокрутили. Ахмеров включил свет. Михаил Алексеевич посидел какое-то время молча, потом поднялся, заложил руки за спину, прошагал, горбясь, к две­ ри, позвал, не оборачиваясь: — Геннадий Никитич — и ты, Рашид, — поднимайтесь оба ко мне, поговорим. В кабинете, все так же горбясь, при­ нялся мерить широкими шагами диаго­ наль от входа к письменному столу и обратно — шагал так минут двадцать, не меньше, наконец спросил: — Будем вырезать? — Придется, — отозвался Ахмеров. — Придется, — обреченно покивал я. — Придется, — угрюмо согласился и Михаил Алексеевич. Походил по тому же маршруту еще какое-то время, под­ вел черту: — Но негатив сохраним. При­ несите коробку ко мне в сейф. История рассудит, кто чего стоит... Мне хотелось рассказать об этом эпи­ зоде с одной целью — подчеркнуть по­ рядочность, которая отличала этого че­ ловека. Он подчинял ей все свои реше­ ния, любой поступок. И говаривал, бы­ вало: — Ученый — это талант плюс поря­ дочность. Непорядочности не терпел, не считал возможным терпеть. Все мог простить, только не эту патологию нравственно­ сти. Характерен случай из повседневно­ сти первых лет сибирского периода, слу­ чай, в связи с которым впервые и услы­ шали от него формулу «талант плюс по­ рядочность». Он любил утрами сесть за руль авто­ мобиля, неспешно поколесить по Ака­ демгородку, словно патрулируя знако­ мые улицы. И вот в один из зимних дней, под Новый год, проезжая с женой по проспекту, который тогда называл­ ся Проспектом науки (а ныне носит его имя), он внезапно с такой силой нажал на тормоз, что машина пошла по засне­ женному асфальту юзом, едва ли не вы­ летев на тротуар. — Что случилось? — ткнулась ему го- лорой в затылок с заднего сиденья Вера Евгеньевна.