Сибирские огни № 011 - 1990

точащим проблемам вашей жизни, как пренебрежение к русской культуре, к памяти...» (подчеркнуто мною. —А. Б.). * * * Покушения же на русский нравствен­ ный дух, идеально отработанный и зак­ репленный в семейных и общинных ус­ тоях, во всей прикладной крестьянской культуре, в обрядах и повериях, нача­ лись, ясное дело, и не вчера, и не по­ завчера — вчера наша старина, говоря словами Леонова, подверглась уже сей­ смическому опустошению. Но еще Дос­ тоевский, по сути, вместе со славянофи­ лами вступил в спор с «западниками», провозгласившими, что-де не в «сарафа­ не» народность, не в умиленной любви к российскому мужику с его общиной и земством, с его домостроем, со всей его обрядовой поэзией и прикладным твор­ чеством. Прежде чем продолжить разговор о народной культуре, в частности о Народ­ ной песне, совершенно необходимо не­ сколько слов сказать о русских славя­ нофилах, не только теоретически обо­ сновавших великое и спасительное зна­ чение для России общины и земства, не только ратовавших, как и Достоев­ ский, о духовном воссоединении славян­ ства под духовным же началом богонос­ ного русского народа, но и занимавшихся изучением и собиранием фольклорного и этнографического материала, почему и не канули в Лету совершенно наши ми­ фы и легенды, наши песни и сказки, наши обряды и поверья, — то есть, зо­ лотой и серебряный, как его называли в прошлом веке, русский фольклор. Только славянофилы среди тогдашних литературно-общественных направле­ ний глубоко, с великим почтением и да­ же любовью изучали народный быт, на­ родную культуру. «В свое время славя­ нофильство много сделало пользы для изучения быта нашего народа, — писал Достоевский, поначалу споривший со славянофилами по вопросам образова­ ния и просвещения народа. Оно показа­ ло много сторон в русской жизни, ука­ зало значение земства в нашей истории и непосредственное ее выражение — об­ щинный быт...» («Два лагеря теорети­ ков», 1862 г.). «Да и кто тогда мог что- нибудь знать о России? Славянофилы, конечно, знали во сто крат более запад­ ников (и это минимум), но они действо­ вали почти что ощупью, умозрительно и отвлеченно, опираясь более на чрез­ вычайное чутье свое» («Мой парадокс»). «Ни один западник не понял и не ска­ зал ничего лучше о мире, об общине русской, как Константин Аксаков (один из теоретиков славянофильства. —А. Б.), в одном из самых последних своих со­ чинений, к сожалению, неоконченном. Трудно представить себе понимание бо­ лее точное, ясное и широкое и плодо­ творное». Вот тут самое время сказать о разно­ гласиях Достоевского со славянофилами, но. которые в нынешнее время особен­ но напирают в литературных кругах, условно скажем, нового западнического направления. Помню, не так давно одна молодая литературная дама с переко­ шенным от злобы лицом чуть ли не но­ сом тыкала меня в том Достоевского, где в статье «Книжность и грамотность» писатель критиковал славянофилов за то, что, «признавая жизнь только в на­ роде, он («День»—газета славянофилов. — А. Б.) готов отвергнуть всякую жизнь в литературе и обществе». Критиковал за то, что славянофилы в понятие «на­ род» упорно не желали включать обра­ зованное светское общество, что проти­ вились книжному образованию народа, полагая, что с этим образованием в на­ роде разовьются многие пороки, свойст­ венные образованному обществу. Напи­ рая на это, нервная литературная дама с победным торжеством возглашала: вот-де как вами уважаемый Достоевский разделался с вашими славянофилами!.. Но разделался ли?.. Действительно, Достоевский, принимая взгляды славянофилов по поводу рус­ ской общины и земства, не мог вначале согласиться с тем, что народная культу­ ра стоит над классической (вернее, она охватывает классику, как единственно животворящая среда), что классики лишь ученики у народного творчества, как и у природы, и лишь те их произ­ ведения действительно значительны, где без сатирического оплевывания показан величавый, многотерпимый простонарод­ ный дух, лад исконного крестьянско­ го быта, обрядовая поэзия будней и праздников, где даже падение отдельно­ го простолюдина показано без наслаж­ дения и торжества своего превосходства, а — с жалостью и надеждой на спасе­ ние, хотя и не освобождая этого просто­ людина от вины, не сваливая ее на заез­ жую среду. Словом, были у Достоевского расхож­ дения со славянофилами в понятии «на­ род», и, как говорится, бог им судья, тем более в последние годы и этого разно­ гласия между славянофилами и Досто­ евским не стало, для чего достаточно вспомнить идею «куфельного мужика». В одном из просвещенных кружков, где вроде бы весь вечер шли споры и раз­ мышления о нравственном спасении, о путях возрождения России, Достоев­ ский, угрюмо сидевший в углу, вдруг воскликнул, указав на кухонного (ку­ фельного) мужика, принесшего дрова: дескать, идите к нему, спросите его, и он вам укажет путь — он знает, как жить, он все знает!.. Общество было сконфужено, многие насмешливо помор­ щились, и тогда в некотором ироничес­ ком освещении пошла гулять по свету идея Достоевского — идея «куфельного мужика», по своей сути древняя, как мир. Разногласия Достоевского со славяно­ филами сошли почти что на нет, когда Достоевский, наконец, открыто и пись- меню признал себя славянофилом, хотя и славянофилом, условно говоря, «треть­ его толка». Очень примечательно и важ­ но для ^ащ ер всего,разговора его «Приз- нанйё славянофила»: ' «Я во многом убеждений чисто славянофильских, хб-