Сибирские огни № 011 - 1990

го года песельница, собирательница ста­ ринных народных песен Ольга Василь­ евна Ковалева, подобно сказителям, по­ добно знаменитой Марии Кривополено- вой, странствовала по Руси нашей вели­ кой, пела за некорыстное вознагражде­ ние, а часто, как говорится, за кусок хле­ ба. Ее везде ждали, любили... и разве ж могла она предвидеть, высмотреть даже в страшном сне, что придет такое вре­ мя на Руси, когда песен ее народных будут стесняться молодые русичи, брез­ говать ими, насмехаться над ними?! А так и вышло на том дискотечном вече­ ре... * * * Глядя на дискотечных ребят, брезгую­ щих своей народной песней, можно бы­ ло, конечно, только вздохнуть — новые песни придумала жизнь, и ничего тут страшного нету, коль эти русские ребята не любят вековечных родных песен, коль им претит и сам дух русский, а больше приманивает даже не просто заморский, а какой-то космополитичес­ кий, — дело вкуса, как говорят, но бе­ да-то в том — и это нужно много раз пов­ торить, — что с падением в наших душах национального духа падает и на­ ша мораль, ибо для того и вершилась тысячелетиями национальная культура, чтобы идеально отработать и поэтически закрепить моральные правила. И так в любом народе, населяющем землю-ма- тушку: нет национального самосознания — все, нет и морали в людях. Тут могут сразу же в укор сказать: а морален ли национализм? Разумеется, аморален, но он, во-первых, как болез­ ненный нарыв на теле смертельно стра­ дающего народа, как крайность — край­ ность опасная и унижающая само по­ нятие национального самосознания; во- вторых, исходит он обычно от людей, не столько любящих и гордящихся своей культурой, своим народом, сколько страдающих комплексом своей нацио­ нальной неполноценности или даже просто по-житейски корыстных. Это от­ щепенцы нации, космополиты наизнан­ ку; они уже тем вне своей нации, что в основе их сознания лежит не любовь к своему земляку, а презрение ко всяко­ му инородцу — презрение, густо заве­ денное на боязни этого инородца. Иного чужеродца и можно, и нужно сторожить­ ся, но не в этом одном национальное са­ мосознание, и даже менее всего в этом. Творя зло и поруху дру­ гому народу или, проникнув в него, де­ мократическим путем заняв ключевые позиции в экономике, культуре, идеоло­ гии, разлагая этот народ, это государст­ во изнутри, чтобы потом покорить пол­ ностью, — националисты, исчадье ада, уже тем самым отрываются и от своей нации, поскольку в корнях всякого ис­ тинного национального духа, художест­ венно запечатленного и закрепленного в народных культурах, — Любовь к ближ­ нему независимо от языка и веры его, терпимость ко всякому инородцу, исхо­ дящая от духовного сродства, от чувст­ ва бйоей национальной г^л:нр^ёЙЦоц'^.1 К примеру сказать, какая великая тер­ пимость к иноверцу и даже удивлен­ ное любование им жили в русских лю­ дях, глубоко и неколебимо православ­ ных; иные из них рассуждали, что Бог- то один и душа у всех бессмертна, что Любовь к ближнему во всех верах из­ начальна, только молятся все по-раз­ ному, как свойственно их культуре, как навеяно им жизненным укладом, окре­ стной природой и даже климатом. Толь­ ко поверхностно или безлюбовно знаю­ щий свою народную культуру (отчего и злой комплекс национальной неполно­ ценности), или знающий ее только с одного края — военно-патриотического, только слабый, душевно опустошенный, потерявший в пороках истинный народ­ ный дух, злобно заносчив перед ино­ родцем, иноверцем; могучий же духом, как и телом, — смирен и жалостлив. Об этом и в былинах пелось... Но и могу­ чий смирен до поры до времени. Вспом­ ним былинного Никиту Кожемяку (вот русский дух!), который не шел воевать супротив змея, сколько его ни упраши­ вал князь, а лишь когда взмолились дети-сиротинушки, порвал он с великой досады бычьи шкуры, какие от веку мял, и пошел оборонить от ворога, от нечистой силы вдов и сирот, всю святую, исстрадавшуюся Русь. Только слезы униженных и оскорбленных, обездолен­ ных и сирых, только Русь, попранная чужекровцем, змеем нечистым и лука­ вым, а не воинская слава ,и добыча заставили Никиту Кожемяку взять ка­ рающий меч, чтобы одолеть змея, одо­ левши же, вспахать на нем великую бо­ розду — оборонить Русь пограничным рвом. Это лишь романтически воспеваемые по сей день, стоящие по колено в люд­ ской крови, всякие «рыцари плаща и шпаги», флибустьеры, лихие мушкете­ ры, могли и за медный грош, и за бабью юбку, из скотской похоти или взбесив­ шись с жиру, резать шутя, играючи сотни людей — «вжик, вжик, относи готовенького». Но теперь, похоже, и нам впору об­ ращаться к Никите Кожемяке, если го­ ворить, пожалуй, не в прямом, а нравст­ венном, идеологическом смысле. Леонид Леонов в своей статье «Раздумья у ста­ рого камня», написанной восемнадцать лет назад, опубликованной в «Советской культуре» в августе прошлого года, пи­ сал: «Гражданская совесть и стариков­ ские предчувствия повелевают мне высказаться вслух по поводу нашей ста­ рины, подвергшейся почти сейсмическо­ му опустошению. Многое из сокрушен­ ного, испепеленного по первому разряду усердием общеизвестных лиц уже не во­ ротить. Тем громче надо вступаться в защиту уцелевшего» (подчеркнуто мною. — А. Б.). Позже Инна Ростовцева в статье о Леонове отмечала: «Вспомина­ ется предупреждение писателя, что се­ годня мышление вслух о таких важных предметах очень похоже на прогулку по минному полю, причем каждую ми­ нуту что-то может взорваться... «Взры­ вается» слово Леонова, когда он прика­ сается к таким острым, больным, крово-