Сибирские огни № 011 - 1990

Это, конечно, шутка, но, как говорится, во всякой шутке есть и доля правды. Да, они уже боялись тишины, как ог­ ня, как будто боялись в этой тишине невольно задуматься о своей судьбе... Страдал от той «музыки», кажется, один сторож лагеря, и как-то в разго­ воре со мной жаловался: дескать, ни­ какого житья нету от этого проклятого колокола, — так он называл усили­ тель, который и разгонял «музыку» ок­ рест себя на несколько километров, — целый день орет, оглашенный, прямо голова раскалывается пополам. Потом жаловались и работники му­ зея: туристы, приезжающие со всего белого света в «сибирскую деревню», чтобы познакомиться с русской сибир­ ской стариной, послушать о мире и ла­ де, о поэтичности крестьянского жиз­ ненного уклада, вынуждены были вме­ сто этого волей-неволей слушать «музы­ кальный мусор», какого до отрыжки наслушались и у себя дома, по городам и весям. В следующем, то есть восемьдесят седьмом году, на спортивно-оздорови­ тельном лагере, видимо, вняв жалобам музейных работников, умерили музы­ кальный пыл. Но ведь лагерь — это лишь типичный пример, поскольку эст­ радное насилие сплошь и рядом: в пио­ нерских лагерях и на турбазах, в по­ ездах и на пароходах, в ресторанах и кафе, и нету такого закона, какой бы нас оградил от этого разрушающего и угнетающего дух и тело «музыкально­ го» истязания. Кажется, уже и в дет­ ских садах и яслях, словно боясь опоз­ дать, приобщают детей к эстраде, и, помню, одна ясельная девчушка, дочь моих знакомых, еще лепечущая на своем детском языке, еще не одного слова путем не умеющая сказать, а тем не менее, как-то придя из яслей, пропела: «А ты такой холодный, как айсберг в океане...» Родители чуть не померли от восторга, и мне, честно при­ знаться, было смешно, когда она лепе­ тала про «холодного» жениха, но потом стало страшно, будто девчушечку, еще ангела чистого, уже коснулся порок. * * * С угасанием народной обрядовой пес­ ни и авторской лирической, полуслитой с народной, на возникшем песенном пу­ стыре буйно зацвели нахально-лиловыми шишками репейники бесчисленных клуб­ ных и ресторанных ВИА. Я тут сказал об угасании народной и близкой к ней лирической песни, но мне могут тут же сказать поперек: а народные хоры, а пластинки, а теле-радиоконцерты, а зна­ менитые ныне певцы — Штоколов, к примеру, Соловьяненко, Людмила Зыки­ на, но дело-то в том, что не этим меря­ ется угасание или возрождение народ­ ной песни — мера тут: что поет сам на­ род и особенно молодежь, их и больше, им и продолжать национальную куль­ туру. А потом, если сравнить с эстрад­ ными, то у нас не так и часты, мягко го­ воря, концерты народной песни и музы­ ки; годсэд да родом видим мы ,по «голу- бому ящику» хор имени Пятницкого, Омский, Кубанский, Донской, Северный хоры, ансамбль народной музыки Дмит­ рия Покровского, редки, очень редки концерты певцов, исполнителей русских народных песен. Мой свояк Анатолий Бурмакин, жи­ вущий в прибайкальском селе Зырянск, прекрасный баянист, гармонист, любя­ щий народную песню, с ■ возмущением показал мне «статистику», которую сам составил; он просмотрел подряд 52 теле­ визионных музыкальных передачи, и увидел там, услышал такие номера: 20 — иноземный рок, 23 — советский рок, 2 (!) — русские песни, 1 — русская пляс­ ка, 1 — грузинский танец, 1 — литов­ ская народная песня, 2 — классические музыкальные произведения, 2 — оперет­ та. «Статистика», конечно, жуткая, коль почти 90% музыкального времени от­ дано року. Где наш модный плюрализм?! Тут уж откровенное насилие рока над народной и классической музыкой. Насчет же пластинок знаменитых пев­ цов дело обстоит опять же не лучшим образом: я могу легко и хоть воз купить пластинок Пугачевой и Леонтьева, ко­ торыми завалены прилавки музыкаль­ ных магазинов, но вот записей Федора Шаляпина днем с огнем не найдешь, и я несколько лет искал их, помня, что когда-то все же выходил набор пласти­ нок, где были записаны народные пес­ ни и оперные партии в его исполнении. В подобных случаях у меня всегда рождается один и тот же, вроде бы не­ разрешимый вопрос: какая эта такая не­ чистая сила городится перед нашей отечественной культурой, заслоняет ее от русского человека, тыкая мордой в какой-то музыкальный, литературный, живописный, архитектурный суррогат. Вопрос этот возникает, когда видишь на фотографиях дива, сотворенные наро- дом-художником — русские храмы (тот же Храм Христа Спасителя или Ир­ кутский кафедральный собор), стертые с лица земли русской, как и тысячи других памятников российского зод­ чества. Валентин Распутин в очерке «Его сотворенное поле» приводит скорбные слова Федора Абрамова, в некоторой ме­ ре как бы отвечающие на наш горький «российский вопрос»: «Что ж, распусти­ ли вы там (в Иркутске. — А. В.) своих перестройщиков?! Они рады все пере­ строить, все с ног на голову. Красивый город, и — портите. Что ты мне о вку­ се! Дело не во вкусе. Есть люди, которые заинтересованы, чтобы мы с тобой, жи­ вя в России, остались без России. Чтобы она у нас потихоньку да помаленьку уходила из-под ног (подчеркнуто мною. — А. Б.). Эх!.. Когда поумнеем?!» * * * Вопрос о той же далеко смотрящей и много замышляющей воле рождается, когда мы вдруг под сорок лет открыва­ ем каким-то чудом великих мастеров русского слова, живших в наше время или по крайней мере в нынешнем веке. Так у меня было, когда я открыл для себя; северного сказочника Степана Пи-