Сибирские огни № 011 - 1990

ОЧЕРК. И ПУБЛИЦИСТИКА Анатолий БАЙБОРОДИН РОССИЯ, РУСЬ! ХРАНИ СЕБЯ... Если общечеловечность есть идея национально русская, то прежде всего надо каждому стать рус­ ским, то есть самим собой, и тогда с первого шагу все изменится. Стать русским — значит перестать презирать народ свой. И как только европеец уви­ дит, что мы начали уважать народ наш и нацио­ нальность нашу, так тот час же начнет и он нас са­ мих П ОСЛЕ долгой отлучки, реши­ тельно и отчаянно отмахнув от себя опутывающие по ногам и ру­ кам, бесконечные заботы-хлопоты, при­ ехал в начале лета в родную забайкаль­ скую деревню. Может быть, и в то лето, как обычно, не смог бы вырваться — что-нибудь да помешало бы: срочная работа, какая и до гробовой доски будет срочной, семейные ли печали, хворь ли, а то и просто лень-матушка, — но толь­ ко вдруг стало совестно, будто уже мно­ го лет, приглушив в себе тоску, не на­ вещал родную мать; приступало иной раз такое чувство, что если уж нынче летом не приеду в Сосново-Озерск, то все, что-то самое очистительно светлое, связанное с детством и озером, с дере­ венской жизнью, со степными увалами и голубичными лесами, пропадет в ду­ ше, оставив после себя холодную скуку. И жизнь уже станет не в жизнь — одни сплошные грешные и злые дожитии. Но опять же и сама деревня до време­ ни пугала — так мало в ней осталось тихого сельского, раздумчивого, вроде как конно-гужевого, так много накопи­ лось грохота и чада, так редко уже уви­ дишь умудренно-спокойное лицо му- жика-хозяина и так много хмельных и психованных механизаторов, у которых через слово да каждое слово мать-пе- ремать. Но, преодолев суету, лень и настороженность, все же поехал — в конце концов деревня — это не только улицы с нынешними двухэтажными яэиЭгюш кэтэвпиэодп .хвяевяо хкннэцд уважать. Федор Достоевский бараками, прозываемыми муравейни­ ками, не только опухшие лица возле винополки, это и озеро, окрестная тай­ га, заокольная степь. Много всего было в той поездке, но кое-что запомнилось особенно, вроде как душой. Помню, ясным, по-летнему протяжным вечером сидел на лавочке подле старенькой избы, где доживала свой век моя тетушка по отцу. Чуть ли не со всяким прохожим приходилось не только раскланиваться, но и, как заведено в деревне, подробно выклады­ вать о своем житье-бытье в городе, что- то при этом невольно желая чуточку выхвалиться перед земляками, привирая, приукрашивая. И такое рождалось счастливое ощущение, что будто воистину вся деревня — твоя родная изба, родное подворье, а земляки — твои родные домочадцы, имеющие полное право знать твою жизнь. Тогда, лет около семи назад, еще много в деревне оставалось родни, близко знакомых, старых соседей, это теперь уже немало из них поукочевало искать доли в чужих краях. После дневного пыльного зноя опус­ калась с засиневшего неба и навеива­ лась с озера сырая прохлада, а вместе с ней — легкая, певучая тишь, когда де­ ревня, глядя на ночь, словно задумыва­ ется о прожитом дне, потом, уставив­ шись осоловелым взглядом в разлитый на поляеба закат, молит ненавязчиво и вяло о благостном завтрашнем дне, за