Сибирские огни № 011 - 1990

— Это наша, местна, власть, вольничат, а Горбачев в Москве, он за их не ответчик, — спорит, не сдается Фрося. — За всеми не уследишь. — Про Сталина тоже так говорили, он не знат, да он не слы­ шит. Все, оказыватся, знал. Да и какой ты, к лешему, правитель, ежели не знаешь, чего у тебя в стране творится! Все они одним ми­ ром мазаны, выгоду да славу при своей жизни ищут, а нам хорошу жись обещают, семьдесят с лишним лет прожила — мне все хорошу жись обещают. Где она? Посмотрю вечером телевизор, усну, про­ снусь, а время два часа, вот и лежу — стены съедают. Лежу да вспо­ минаю. А вспомнить неча — слезы да работа. И жить с гулькин нос осталось. Нет уж! — Хряп кулаком по столу. — Никому не верю! Ни Богу, ни Сталину, ни Хрущеву, ни Горбачеву! Наверилась, хва­ тит, под саму завязку! — Да чо ты, чо ты разбулькалась, — взялась урезонивать Фро­ ся. — Поговорить больше не о чем? Вот дак хорошо будет, собрались да поругались. — Нет, погоди, пусть вот парень скажет, он в Москве быват, скажи, правду я говорю или нет? Ох, милая ты моя, самому бы мне кто разъяснил, кто бы само­ го меня на путь истинный наставил. Сам как в потемках живу, на ощупь, все меньше верю зазывным и громким речам, все чаще лов­ лю в сегодняшнем дне тревогу и боязливо заглядываю в день зав­ трашний. Все чудится, что мало чему научились, что тянутся по- прежнему руки переломить жизнь, как палку через колено... Так ведь было уже это, было... Сидел я в архиве, читал до рези в глазах, до слезы, старые до­ кументы и передачу по телевизору, с которой весь сыр-бор разго­ релся, тоже видел, знаю теперь, что тот большой командир из Моск­ вы, взятый по линии энкавэдэ, проводил в наших сибирских краях коллективизацию, призывал к борьбе с кулаком и карал твердой рукой неразворотливых. Был он накрепко связан с моим дедом, с те­ тей Марией, с моим отцом и еще с дядей Ильей, который погиб на фронте, хотя ни они его, ни он их никогда не видели. Но — было. Из песни слов не выкинешь. Железный приказ, спущенный из центра, подпитывал рвение на местах, спускался еще ниже, до сель­ советского уровня, и здесь, выпрямляясь со свистом, как сжатая до отказа пружина, бил по дворам и усадьбам с такой силой, что пыль и щепки летят и повизгивают до сегодняшнего дня. Среди тех, кто исполнял приказ, не в последних числился и командир из Москвы, а дочка его, которая после таскала носилки с кирпичами, отдыхала в тот год на Черном море, в санатории. В тот самый год, о котором я не раз просил рассказать Марию. А она все отнекивалась и вспо­ минала другое, совсем другое: — Шибко уж тятя коней любил. Испокон веку ямщину гоняли, как не прикипишь. Ночью, бывало, встанет и бежит коней прове­ дать, да по три-четыре раза, сон, говорит, дурной приснится, я и бегу. С пашни или с покосу едем, он вот эдак вот привстанет, вожжи перехватит рукой, а другу-то, пальцы, в рот, да как полохнет свис­ том — лошади уши прижмут со страху и мчат. Мало ему, так он привскочит да заблажит: «Гра-а-бя-а-ят!» Ну, кони и вовсе — ско­ рее ласточки. А когда коней отобрали, он в колхоз не пошел, коню­ хом в лесоучастке работал. Сама-то уж не видела, а рассказывали. Выпьет вина, кобылку казенну запрягет, выедет на луг, разгонит ее, а не то уж... Незавидна кобылка, доходная. Остановит ее, лягет в телегу и плачет, плачет... больше и сказывать не надо. И все-таки, по кусочкам да по крохам, свел я те дни воедино в такой вот рассказ. Раскулачивать деда пришли утром. Председатель сельсовета, по заглазной кличке «Умру за колхоз», был в боярковых пимах, то есть катанных из белой шерсти, а по ним — красная строчка. Пимы н оц lUiqHiVTi! !.. „ А ттоа ' Г»( Ы . ............... . -• '- И -