Сибирские огни № 010 - 1990

Потом я вернулся на дачу, заснул и проспал до вечера. Перед закатом дед разбудил меня: считается, нельзя спать на закате. Ужин у него уже был приготовлен, печка затоплена, было в нашем гнезде тепло и уютно, дед расстарался, чуял, что со мной что-то творится, и, как умный человек, ни о чем не спрашивал. В город после ужина меня не отпустил, а я и рад. Моя воля была истощена, и я был сча­ стлив кому-нибудь подчиниться. Я сказал деду, что отец Феликса умер. И что я сам нашел тело в квартире. Про цикуту я не сказал. Дед поискал подходящий пример и, конечно же, нашел: — Диоген встретил философа Спевсиппа, которого несли на но­ силках (он много лет страдал водянкой), и ответил на его приветст­ венное пожелание здоровья: «А тебе я вовсе не желаю здоровья, раз ты миришься с жизнью, находясь в таком состоянии!» Пример был действительно подходящий. Я сказал: — Вот видишь, дед, а как бы отнеслась наша общественная мо­ раль к такому выкрику Диогена? Сильная мысль — как яд, который в превышенных дозах убивает. Человек должен быть натренирован на такую мысль. Неподготовленный сразу тебя же и объявит сумас­ шедшим. — Ну и что? Аристотель утверждает, что ни одна выдающаяся душа не чужда до известной степени безумия, — напомнил дед. — И Платон говорил, что тщетно стучится в дверь познания че­ ловек бесстрастный. Дед продолжил: — Монтень пишет о Торквато Тассо: не обязан ли он был своим безумием той живости, которая стала для него смертоносной; той зоркости, что ослепила его; тому напряженному и страстному влече­ нию к истине, которое лишило его разума; той неутолимой жажде знания, которая довела его до слабоумия. Его душа опустела, ум его был сражен — за то, что много ему было дано. — Что ж, злым демонам следует приносить жертвы, — сказал Шопенгауэр. Это потянулись к нам на огонек, как всегда, любимые собеседники. — Природа дает гению взаймы божественный инстру­ мент, а потом взимает с процентами, как ростовщик. — Христиане считают, — сказал Монтень, — что любопытство есть первородный грех. Стремление к умножению знания с самого начала было на пагубу роду человеческому. Начиная с древа позна­ ния. Каждый из познающих терпит в конце концов свое изгнание из рая. — Но были и другие свидетельства, — возразил Шопенгауэр.—- Иисус Сирах говорил: жизнь глупца горше смерти. Вопреки Соломо­ ну, находившему во многой мудрости многую печаль, я считаю, что счастливым может быть только гений. От роста прозрения жизнь приобретает связность и закругленность, практический же опыт лишь наращивается в длину и потому бессмыслен. — Счастливым делает человека близость к цели существования, а цель — преобладание, власть, — сказал Ницше. Шопенгауэр заспорил: — Первоначальный сгусток энергии воплощается в материю — возникает живое и в процессе жизни, претыкаясь о препятствия, с т р а д а я , по частям возвращает свою энергию в лоно мира. Как тепло выделяется в трении, так энергия высвобождается в страдании _ таков круговорот энергии в природе. Так что если уж говорить о цели существования, так она, скорее всего, в страдании. _ Человек — лишь насекомое, чтобы вырабатывать топливо, которым заправляется, как бензином, следующая онтологическая сущность, — усмехнулся математик Тростников. Высохший и одухотворенный старец Федоров, большой специа­ лист по цели и смыслу жизни, начал проповедовать свою сумасшед­ шую идею о Еоскрешении предков.