Сибирские огни № 010 - 1990

Мать — как будто картину выставкому показывает, продукт своей жизнедеятельности: возьмут, не возьмут? Торопливо лопочет: — Он у нас в деда, моего отца. Голова-компьютер, полная цитат. И все в противоречии одна с другой. Он внимательно вглядывался. Не с н а р у ж и рассматривал, нет, внутрь ломился. Я не хотел его впускать. — Ну, я пошел? — поднял я глаза на мать. — Куда? — с жалобным испугом. — Феликс там один... Но она поняла меня правильно: я хотел уйти совсем. Я чувство­ вал себя поганым предателем. В глазах у нее смятение. Поздно поняла, что не надо было брать меня в сообщники. Я не согласился в сообщники. Феликса пришлось уводить насильно. Я пятился к двери, под­ талкивая Феликса, прощался с хозяином: извините за компанию. Мать покраснела и опустила глаза. — Ну вот, ушли! — сердился Феликс. — Что, Феликс, — говорю, — понравились люди? А ты к вла­ сти рвешься. Чтобы всякий из этих людей мог с презрением показать на тебя пальцем. Феликс, кстати, узаконил и зарегистрировал свой какой-то мо­ лодежный союз, о котором я его принципиально не расспрашиваю. И он не рвется обсуждать это со мной. И телемост с Калифорнией — организует непременно. — Что политики ничего не создают — это твои художники дали маху, — в тоне Феликса послышалась усмешка превосходства, и я вздрогнул, опознав преобладающую интонацию отцовского баритона. — Что же ты молчал, поспорил бы с ними! — Э-э, — мудро кхекнул Феликс. — Каждый хочет своей право­ ты и чувства незаменимости. Пусть тоже порадуются, — он засме­ ялся. — Далеко пойдешь, — сказал я сухо. — Ты даже их презира­ ешь, не говоря уже про народ. — «Народ»? Где толпа пьет и ест, даже там, где она поклоняет­ ся, там обыкновенно дурно пахнет. Да впрочем, сам-то ты разве не брезглив к этому самому «народу»? Я поискал, чем защититься: — В нашей деревне баба Миля есть, она помирает, так я един­ ственный, кто с ней возится. — Баба Миля? Да брось ты, что там баба Миля, ты Олеську презираешь! В кои-то веки он стал защитником Олеськи? — С чего ты взял? — Она дневник свой давала тебе почитать? — Откуда ты знаешь? — Знаю! — Ну и что? — А то, что ты его даже не прочитал! То есть, всем бедняга хо­ роша, и волосы красивые, и пахнет приятно, и почему бы не исполь­ зовать ее на нужды своего организма, ну а то, что она тоже человек, что в ней тоже что-то происходит — это нам, существам высшего порядка, не интересно! Действительно, Олеська однажды спросила меня, не хочу ли я почитать ее дневник. Я еще удивился: Олеська ведет дневник? У нее, значит, есть какая-то своя духовная жизнь? Я обрадовался, я правда обрадовался: Олеська сложнее, чем я ожидал. Но вот что в том дневнике оказалось: «Сегодня ужин приготовила, вареники с ка­ пустой. Отец очень хвалил и серьезно сказал, что нет худа без добра, и хоть я с детства без матери, зато мои подруги не умеют того, что умею я». Или про то, как в школе похвалил ее химик и признал ее, пожалуй, самой способной в классе.