Сибирские огни № 010 - 1990

Монтень, пригвожденный его прямым вопросом, собирался с мы­ слями: — Карнеад говорит: «Если ты знаешь, что в таком-то месте при­ таилась змея и на это место, ничего не подозревая, собирается сесть человек, чья смерть принесет тебе выгоду, то, не предупредив его об опасности, ты совершаешь злодеяние, и притом тем большее, что твой поступок будет известен лишь тебе одному». — Ага, значит, вы признаете, что он убийца! — Этим я только хотел сказать, что лишь один Феликс может знать, убийца он или нет. Никто другой тем более не может обвинить его. — Как же в таком случае быть с наказанием? — любопытство­ вал Сигизмунд. — Казни скорее обостряют пороки, чем пресекают их. Они по­ рождают лишь одно стремление: не попадаться. — Но я только что говорил, — вмешался Платон, — что в без­ наказанности страдает высшая потребность человека — в гармонии и справедливости! — Заткнись, кретин! — простонал сквозь зубы Монтень. (Ой, это не Монтень, это сказал кто-то за покерным столом!) — Помолчите, безрассудный юноша, — вполголоса проговорил Монтень, — вы мешаете моей политике. — И громко добавил: — Рассказывают про литовского князя Витольда, что он издал закон, по которому осужденные должны были сами исполнять над собой приговор, ибо он считал, что ни в чем не повинные третьи лица не должны понуждаться к человекоубийству. — Тогда почему бы не пойти еще дальше князя Витольда и не назвать убийцами судей, вынесших приговор? — усмехнулся Сигиз­ мунд. — Несомненно, это следующий этап совершенствования обще­ ства. — Показания свидетельницы: «Апреликову я знаю с 1954 года. Раньше мы вместе работали на стройке. Мне известно, что она суди­ ма. У меня она прожила три дня. Уезжать ей из Москвы некуда. Родственников у нее в Москве нет. Прописаться ей некуда. Мне она говорила, что живет и ночует на чердаках и в подвалах». Рассказ со­ седа Апреликовой: «Раньше я работал с Тоней на стройке. Она была первой работницей — трудилась за троих. Ей дали квартиру. Она много зарабатывала. Сама, без мужа, обставила квартиру. Сейчас все ее вещи вывезли, а квартиру опечатали. Соседи видели, как Тоня спала в коридоре у двери своей квартиры». Показания Апреликовой: «Я питаюсь тем, что остается в столовых после посетителей. Ника­ ких средств у меня нет». Последнее слово подсудимой: «После осво­ бождения я не могу нигде прописаться, потому что на работу меня нигде не берут. Ехать мне некуда. Я человек старый, больной, никому не нужна. Помилуйте меня, пожалуйста!». Из приговора: «Апрели- кова виновна в злостном нарушении правил паспортной системы. Суд учитывает общественную опасность совершенного преступления, лич­ ность подсудимой, которая к общественно полезному труду не приоб­ щается, ранее привлекалась к уголовной ответственности, но выво­ дов для себя не сделала. Назначить Апреликовой Антонине Иванов­ не наказание в виде лишения свободы сроком на один год». Спасай тебя бог, бедная Антонина Ивановна. Остается испробо­ вать последний способ воздействия на действительность: намечтать ее, произнести ее — и произвести, и сбудется... Все остальные спосо­ бы — просветительство, революции — увы... — Вы говорите о «совершенствовании общества» — значит, вы верите в прогресс? — спросил Монтеня Сигизмунд. Старик призадумался. Он вспомнил: — Известны многие племена дикарей, у которых нет никакой торговли, никакой письменности, никакого знакомства со счетом,