Сибирские огни № 010 - 1990

Отец: унижение достоинства — во многом плоды женских уси­ лий. Эти рабские существа вторглись в общественную жизнь и всюду внедрили свои рабские понятия. Во всех конторах, куда человек приходит за справкой, сидят, что ни говори, бабы. Это их мелочный педантизм доводит жизнь до абсурда! Сидели бы со своей мелочной дотошностью дома! Мать взвивается: ах, бабы виноваты? Сами превратили бабу во вьючное животное... Но отец перебивает: — Бабы! — кричит.— Регистратор, секретарша, администратор — это все они, а они понимают службу не как обязанность помочь всякому вошедшему, а как право апостола Петра на воротах рая. Вот тебе и «куда прешь!». Это с вас, баб, и надо спросить за унижение человека! У нее глаза налились до краев слезами и, чтоб не пролились, молчит. Отец вдруг совсем другим — угрюмым — тоном заключает: — В конце концов, раз уж у нас такие общественные условия, что обыкновенный человек — ничто, ну так и выбивайся в значи­ тельные люди, черт возьми! А не смог — так не жалуйся на общест­ венные условия! Жалуйся на себя: не смог! Сделай, чтоб тебя стало заметно. Расслоение людей на хозяев и быдло — неизбежно в любой системе. Прорвалось. Узнаю молодого Феликса. А скажешь отцу, что он ницшеанец — обидится насмерть. Ницшеанец и есть. В юности — он рассказывал — как-то в биб­ лиотеке сняли со стенда уголовный кодекс и листают, балдеж у них идет. «А вот интересно, по какой статье сяду я?» — сказал отец и раскрыл наугад. И выпадает ему статья: склонение к сожительству женщины, которая находится от тебя в материальной или служеб­ ной зависимости. Ну, над ним тогда поржали, Люська больше всех, а в кровь отца капнула и разлилась там сладкая капля о б е щ а ­ н и я . Человек ведь верит в предсказания судьбы, и честолюбивая отцова душа отзывчиво толкнулась на это обещание: быть ему либо начальником, либо богатым человеком, коли какие-то женщины ока­ жутся от него в зависимости... Но сил своих он тогда еще не знал. Был не хуже других, но вот лучше ли? И если лучше, то насколько? Для начала поступил после восьмого класса, куда все — в металлургический техникум: занять хотя бы минимальные позиции. Оборонительные. А кончив техни­ кум, все же отважился на физфак университета. Тогда физика была в моде. Шестьдесят шестой год, двойной выпуск; десятые и одиннад­ цатые (страна не уставала экспериментировать). Поступать было трудно. А в кармане уже повестка из военкомата — отложенная, правда, военкомом до особого распоряжения: дали ему возможность попытать счастья. Физика — пять, остальное тоже сносно, и вот по­ следний экзамен — химия, которую он, по его словам, «как неорга­ нически, так и органически не переваривал». Аспирантка слушает его — не очень довольна его химией, но сам он, впрочем, ей нравит­ ся — рослый, глаза зеленые, умные. Ну, в общем, обаял, она уже и розоветь начала, головку набок наклонять. Тем хуже себя почувство­ вала — застигнутая с этими румяными щечками — когда в аудито­ рию нагрянул пузатый профессор и поинтересовался, как идут дела. «Баба, — учил меня отец, — так и знай: если ее застукают, она уто­ пит и продаст, лишь бы самой выйти из воды сухой». Аспирантка не­ медленно отца и продала, чтобы замазать тот факт, что она тут ро­ зовеет сидит перед абитуриентом. «Да так себе», — скривилась. Пу­ зан отцу сразу вопросик — раз! Отец поплыл. «Э-э, — загоревал пу­ зан, — придется нам встретиться с вами через год». Тут отец на миг потерял бдительность и выпустил аспирантку из-под контроля. Он все силы собрал в натиске на пузана: дескать, никак нельзя мне откладывать нашу встречу до будущего года, у меня вон повестка в 34