Сибирские огни № 010 - 1990

— О, хлеб какой свежий! — доносился ее голос. — Вы еще не проголодались, Михаил Васильевич? Я сейчас примусь за обед, — и облучает его своей улыбкой, молодец Олеська: походя прихватит себе пару лишних баллов. Без всякой тебе научной психологии. Как растение, которое знает, где солнце. Знает, чем взять. Всех завоюет, весь прилежащий мир, и будет царица, а мы все послушно нанижем- ся на крючки, спрятанные под наживкой ее улыбок, ее забот и хло­ пот о нас. — Картошка, свежая зелень и пряники с молоком — что мо­ жет быть лучше! — подпевал ей дед, плавился перед ней, как масло на солнце. — Взгляни на свою Офелию, Гамлет, — тихо говорит мне Фе­ ликс. — Что за прелестное существо. По какому праву она владеет тобой, твоим временем, твоими мыслями, отнимая их у другой, луч­ шей части твоей жизни? Присвоить лучшую сторону твоего сущест­ ва — тоже каннибализм, хоть и невинный. — Спасибо, Феликс, — и я помечаю себе в тетрадке. Моя буду­ щая курсовая уже приобретает смутные контуры. — А видишь, с ка­ кой радостью мой мудрый дед отдается ей на съедение. Что ты, Фе­ ликс, сильна, как смерть, любовь, стрелы ее, стрелы огненные. Я загибаю в тетради страницу, на которой сделал себе пометоч- ку. Надо уже завести особую тетрадку. И к черту бы сессию. Инте­ ресно, сколько завалов можно позволить себе, чтобы еще не выгна­ ли? Человек должен делать только то, что ему важно. Таков закон высшей производительности труда. — Мальчики! — властно кричит с веранды Олеська, держа в руках пустую канистру. — Надо сходить к роднику за водой! Веранда сбегает прямо в царство растений. Слава богу, сад этот никому в нашей семье не нужен, только мы с дедом тут ковыряемся; дед говорит, земля дает целительное чувство смысла жизни, а мои пели — не то что ботанические, а скорее психологические. А может, философские. Я показал Феликсу, когда мы возвратились с родника: — Вот видишь, межа. Это все равно что граница государства. По одну сторону господствует закон, по другую —естественная анар­ хия негосударственных растений, насекомых и птиц- В законном го­ сударстве правлю я, по своей воле избирая то, чему надлежит уце­ леть и вырасти. Если законопослушное государство лишить управ­ ления, культура его погибнет, и оно сплошь зарастет бурьяном: ле­ бедой, крапивой и полынью, а вот ведь в анархическом государстве — не бурьян! Интересно, что они обо мне думают? Я ведь им устра­ иваю то эпидемии, то войны. Вот я их выпалываю, и они лежат, мед­ ленно погибая, и среди них невинные ростки — их дети. Думают ли они тогда о несправедливости или о первородном грехе? — Наверное, уже бошки свихнули в думах, — усмехнулся Фе­ ликс. — И знаешь еще что: может быть, у них тоже есть мир, под­ властный их господству: мир каких-нибудь почвенных бактерий, которых они разводят и культивируют, как мы кур, И бактерии — их сад. А? Их народ. — Ты хочешь сказать, нас культивируют, пропалывают, страв­ ливают друг с другом, а мы пытаемся отыскать в этом какой-то «объективный» исторический закон? Пусть хоть так, хоть эдак, а я должен выжить, чтоб меня не выдернули с корнем. Кстати, что у нас могло бы служить корнем, а? — Что-нибудь стабильное. Предположим, наша грядка — ра­ диоспектр. Каждый пришит к своей длине волны. И отпечатки паль­ цев — это рисунок силовых линий, код «своей» длины волны. Возникает около нас аккуратный силуэтик в купальнике, а мы с Феликсом сидим на корточках возле одного растения... Я поднял голову — силуэтик вырезан на лучезарном небе, я сощурился: