Сибирские огни № 010 - 1990

«Советский энциклопедический; ,, сло-я варь» 1981 г. вещает следующее: «ЕСЕ­ НИН Сер. Ал-др. (1895—1925), рус. сов. поэт... В 1919—23 входил в группу има­ жинистов (см. имажинизм). Сложности поэтич. развития Е. отразились в цик­ лах «Кобыльи корабли» (1920), «Москва кабацкая» (1924), «Черный человек» (1925)...» Весьма уклончиво — «сложности поэ­ тического развития» — автор статьи яв­ но пытается «оправдать» поэта: нор­ мально воспевал, развивался, а потом связался с имажинистами и — возникли сложности, результат — «Кобыльи ко­ рабли». И далее, только сбивался Е. с тропы «тонкого лиризма» — так снова начинались у него «сложности поэтич. развития» — вплоть до «Черного чело­ века». И как только не попал в этот поминальник «Сорокоуст», где, прямо обращаясь к любителям «тонкого ли­ ризма», Есенин в сердцах прокричал: Вы, любители песенных блох, Не хотите ль пососать у мерина? Доцитирую статью в «С.Э.С.»: «...В итоговых произв. — поэме «Бал­ лада о двадцати шести» (1924), поев, ба­ кинским комиссарам, сб. «Русь совет­ ская», поэма «Анна Снегина» (оба — 1925) — осознание поэтом правды рево­ люции, искреннее приятие социалистич. преобразований в жизни деревни и об- ва в целом. Образцы высокой лирики — сб. «Персидские мотивы» (1925), стихи «Письмо к матери», «Собаке Качалова» и др.». В краткую статью мастерски умещено стандартное понимание Есенина. Такое понимание, возможно, было а к ­ туально тогда, когда Есенина после за ­ прета выводили на свет, но время то прошло, а трактовка, принижающая и искажающ ая его творчество, осталась, более того — она до сих пор утвержда­ ется и тиражируется, поэт используется как аргумент в разговорах о «социали­ стич. преобразованиях деревни», о «бес­ смертии Ленинского дела» и проч. Нас Есениным неоднократно побивали ретивые критики в период уничтожения малых деревень. Вот, говорили они, да­ же Есенин хотел видеть деревню сталь­ ною, а вы тянете в патриархальщину! Нет, не стальною и не бетонной хотел видеть Есенин свою родину, видеть ее он хотел ж и в о й ! А когда понял, что будет она мертвой, то к ак ая там разни­ ца — бетонной, стальной, колхозно-со­ ветской — какой она станет после ги­ бели. Ибо тело после гибели разлагается. «Правду революции», как мы убедим­ ся, поэт осознал не в итоговых произве­ дениях, а в книге «Трерядица» (1920), завершающейся поэмой «Кобыльи ко­ рабли». А насколько искренне поэт принял социалистические преобразования рус­ ской деревни— можно судить хотя бы по одному стихотворению 1921 года, то есть еще до итоговых произведений: Мир таинственный, мир мой древний, Ты, как ветер, затих и присел. Вот сдавили за шею деревню Каменные руки шоссе. Так испуганно в снежную выбель Заметалась звенящая жуть. Здравствуй ты, моя черная гибель, Я навстречу тебе выхожу1 Город, город, ты в схватке жестокой Окрестил нас как падаль и мразь. Стынет поле в тоске волоокой, Телеграфными столбами давясь. Жилист мускул у дьявольской выи, И легка ей чугунная гать. Ну, да что же? Ведь нам не впервые И расшатываться и пропадать. Пусть для сердца тягуче колко, Это песня звериных прав!.. ...Так охотники травят волка, Зажимая тиски облав. О, привет тебе, зверь мой любимый! Ты не даром даешься ножу! Как и ты — я, отвеюду гонимый. Средь железных врагов прохожу. И пускай я на рыхлую выбель Упаду и зароюсь в снегу... Все же песню отмщенья за гибель Пропоют мне на том берегу. Если прочесть поэмы Есенина 1917— 1919 гг., включая и «Пантократор», сравнивая их с сочинениями В. Маяков­ ского, то можно убедиться и удивиться согласному звучанию многих и многих строк этих двух несовместимых миров. Для Есенина это было первое и потом пережитое «осознание правды револю­ ции», Маяковский же так в нем и остался оглушительно крича прописи и нагнетая обстановку насилия и террора. До Египта раскорячу ноги, Раскую с вас подковы мук... В оба полюса снежнорогие Вопьются клещами рук. Коленом придавлю экватор... Это Есенин. Это голос из хора. Это го­ лос общего трагического обольщения, опьянения, ослепления, и з-за которого поэт и принял кровавого дракона за красного коня рассвета. «Пантократор» написан в феврале, а «Кобыльи корабли» в сентябре девят­ надцатого года. Всего-то полгода разде­ ляют эти поэмы. Полгода и невероятное прозрение поэта, истинное и пророческое «осознание правды революции». Истинное, полное, предельно искрен­ нее, совсем не то, что холодно, торопли­ во и небрежно писалось потом: «Комму­ низм —//З н ам я всех свобод. //Ураганом вскип ел // Народ. //Н а империю встали //В ряд //И крестьянин //И пролетари­ ат. //Там, в России, //Дворянский бич //Б ы л наш строгий отец Ильич...» Точно голос пропадает, когда пытается Есенин создать нечто «политическое», нечто на злобу дня советского: «Не то что мы, //Которым все так //Б л и зк о ,— //Впадают в диво //И слоны... //К а к скромный мальчик //И з Симбирска //С та л рулевым //Своей страны...», «И не носил он тех волос, //Ч т о льют успех на женщин томных,— //О н с лысиною, как поднос, //Г л яд ел скромней из са­ мых скромных..,» При чем тут с л о н ы ? При чем тут ж е н щ и н ы т о м н ы е ? Пародийность стихотворений «по соц