Сибирские огни № 010 - 1990

стряхнуть?» Этот пафос можно было бы поверить речами политиков того време­ ни о «мировой революции». Да что по­ верять... Мы достаточно знаем о ней. Знаем о Ленине, о Троцком. Мы до сих пор в разных концах земли видим уж а­ сающие рудименты идей «мировой рево­ люции». Чили, Камбоджа, Афганистан, Ангола, Эфиопия, Никарагуа... Теперь знаем... Но тогда, в семнадца­ том, идеи «мировой революции» очень точно и плотно сошлись с идеями рус­ ского мессианства. Это спровоцировало, обольстило многих призрачной возмож­ ностью сразу, без паузы, реально вопло­ тить в жизнь вековые мечты. Обольще­ ние, опьянение ожидаемыми революци­ ями по всему миру захватило многих, увлекло без возврата. Маяковский до конца дней деятельно приближал сти­ хами и своим примером «единое чело­ вечье общежитье»... Может быть, в том и его трагедия, мо­ жет быть, потому и нет в его обширном поэтическом послереволюционном на­ следии того, что и делает стихотворца Поэтом, нет — пророчеств. Там, где он пытается пророчествовать, выходит все иначе. «Через четыре года здесь будет город-сад». Увы, и через сорок четыре не состоялось. А через шестьдесят лет рабочие наконец-то вылезли из-под те­ леги, где шептались о светлом будущем, и забастовали. Сергей Есенин провидел и написал судьбу русского крестьянства, судьбу крестьянской культуры России накану­ не полного уничтожения целого слоя русского народа, уничтожения обдуман­ ного, целенаправленного, методического и обоснованного сотнями «гениальных» трактатов «великих гуманистов». Гибель крестьянства, гибель родины- деревни провидел поэт. Как-то весенним вечером я ожидал товарища на площади Восстания (г. Москва). Шли люди. Проносились машины по Садовому кольцу. И постепенно что-то вверху, в небе отвлекло меня. Я глянул и увидел над высотным зданием напротив, над звездою, венча­ ющею это здание напротив, кружение ворон или воронов — черные силуэты в светлом весеннем небе. Черных птиц было пять-шесть. Они не отлетали далеко от шпиля, кружи­ лись, кружились именно вокруг звезды, чуть ли не задевая ее лучей. Силуэты сливались, разделялись, то все было комком, то распадалось на отдельные черные фигуры. Скоро я понял, что тут происходит. Черные птицы не просто так кружи­ лись. Кружились они осмысленно. Стая сгоняла птицу с верхнего луча звезды. Птица сваливалась, присоединялась к стае, а ее место на верхнем луче звез­ ды тут же занимала другая птица из стаи. Но и ей доставалось сидеть не дол­ го. Стая, сделав круг-другой, налетала, сваливала ее, Черная птица опять вли­ валась в стаю, а другая — занимала место на луче. И так они кружились и кружились. И чем темнее становилось небо, чем неотчетливее виделись в нем кружащие черные вороны, тем зловещей все это выглядело в городе Москве, на площади Восстания, майским прохладным вече­ ром. Будете там — обратите внимание... Держа в голове этих ворон (воронов?), помня о том, что Светлый Гость в поэ­ мах Есенина движется на кобыле, что Красный Конь вывозит Землю к раю, обратимся к А. Мариенгофу: «Мы с Есениным шли по Мясницкой. Число лошадиных трупов, сосчитанных ошалевшим глазом, раза в три превы­ шало число кварталов от нашего Бого­ словского до Красных ворот. Против почтамта лежали две раздувшиеся ту­ ши. Черная туша без хвоста и белая с оскаленными зубами. На белой сидели две вороны и доклевывали глазной студень в пустых орбитах. Курносый «ирисник» в коричневом котелке на белобрысой маленькой головенке швыр­ нул в них камнем. Вороны отмахнулись черным крылом и отругнулиеь кар­ каньем» (А. Б. Мариенгоф. «Воспоми­ нания», с. 249.). Видите, как, «от нашего Богословского до Красных ворот»... И хотя бесполезно выпускать псов рассудка по следам внешней жизни по­ эта, но... Но то, что уже было в душе — увиделось в жизни. Совпадение, соеди­ нение Воронов и Коней. Жизнь только подсказывает слова для выражения того, что уже сбылось, состоялось в сердце поэта, для выраже­ ния того, что будет с душою, страною, миром — много лет спустя. Потому я не думаю, что кто-то ста­ нет прямо утверждать: увидел дохлых кобыл — написал «Кобыльи корабли», увидел скачущего жеребенка — на­ писал «Сорокоуст»... Пророческий дар поэта питается впе­ чатлениями б у д у щ е г о , то есть той жизни, в которую сам поэт войдет толь­ ко духом своим, но не кровоточащим и мучающимся сегодня телом (внешней судьбою). А драматизм в том, что обра­ щается поэт с пророчествами не к нам, не в сегодняшний день, а к своим со­ временникам, для которых его провиде­ ние смутно, или враждебно, или непо­ стижимо. Это и называется современные стихи. Стихи, идущие по пространству духов­ ной жизни с о в р е м е н е м . «Кобыльи корабли» (сентябрь, 1919), как мне кажется, наиболее непопуляр­ ная вещь у литературоведов, у всех, кто пишет о творчестве Сергея Есенина. Обычно относят ее к издержкам има­ жинистского периода, к выражению же- лания эпатировать публику (интересно, чем это можно было эпатировать полу­ голодную публику в городе трупов!), а сообщающий сводные советские знания