Сибирские огни № 010 - 1990

Нужно мирянам на сон грядущий про­ износить молитву: «Господи, не отними у нас Святую Церковь (т. е. душу. — В. Б.). И устрой ее в правде и непороч­ ности, как Невесту Свою». Вот и все. А не говорить ей грубости, воплей, цинизма». Это написано в ноябре 1912 года. Се­ годня мы можем уверенно сказать, что именно духом поношения и тщеславно­ го цинизма была разрушена Россия. Тот же В. В. Розанов предостерегал от другой крайности — самодовольного, тупого патриотизма. Нельзя каждое ут­ ро и каждую полночь испытывать пат­ риотические чувства, слушая по радио исполнение государственного гимна. А если слушать заставить насильно? и стоя? и, подчиняясь требованию, подпе­ вать? Разумеется, ничем хорошим та­ кое насилие не кончится. Именно из по­ добного рода патриотизма проистекает знаменитое и горькое высказывание В. В. Розанова: «У нас слово «отечество» узнается вместе со словом «проклятие». Здесь же, в «Опавших листьях», через тридцать страниц читаем: «Чувство Ро­ дины — должно быть строго сдержанно в словах, не речисто, не болтливо не «размахивая руками» и не выбегая впе­ ред (чтобы показаться)». И, наконец, последний, удивительный по силе, золотой «опавший» листок: «Чувство родины должно быть великим горячим молчанием». После таких хороших слов и доба- вить-то нечего. Может быть, только по­ искать заветного, гудящего, как высоко­ вольтные провода, любовного молчания и в себе, и в стихах своих сверстников — тридцатилетних российских поэтов? Откроем толстую белую книгу-альма­ нах издательства «Современник» под названием «Слово»; издание вышло в свет в середине прошлого года. В аль­ манахе представлены лучшие, с точки зрения составителей, произведения всех жанров, но объединенные общей русо­ фильской тенденцией. Что же в этом плохого? А ничего плохого. Это даже прекрасно. Наконец-то стало возмож­ ным открыто, не опасаясь обвинений в шовинизме, черносотенстве, попрании социалистического интернационализ­ ма, проповедовать и исповедовать на­ циональную русскую поэзию и рус­ скую идею. Но давайте заглянем непосредственно в стихи. Мне придется прибегнуть к обильному цитированию. К сожалению, это совершенно необходимо для того, чтобы у читателя возникла целостная картина, этакая поэтическая панорама современного состояния патриотическо­ го направления в стихотворчестве. Ком­ ментария к приводимым примерам практически не потребуется. Итак, «Слово», выпуск первый. Нет, не нужно нам долгой жизни, Вот дожить бы до той весны, Когда снова поля в отчизне Темный лед взорвут, зелены. Пропускаем описание картины весен­ него возрождения и добираемся до ф и ­ нала-моралите. Строчки так и просятся на алый кумач транспаранта: ...Пусть нам выпадет в жизни К жизни новой уйти, отстояв Золотые поля в отчизне От великих потерь и потрав. (Владислав Артемов) Эстафету подхватывает Михаил Ше- лехов. «О себе незнающий, книжек не чита­ ющий, //Х одит Ангел Родины, с тайной на губах» («Ангел Родины»). «Мне ампулу Родины вшили под ко­ жу однажды. //К а к черный сучок, за­ росла она жизнью моей»; «Осколок Рос­ сии сойдется со всеми смертями»; «Та ампула Родины, спекшийся сгусток в крови»; «Царапина Родины, вшитая в сердце, — земля!» («Царапина Родины», песня дозорного). «Россия, пошли золотой листопад, //Россия, ты любишь, ты помнишь!» («Осень в песках»), «Храни тебя Отечество, товарищ, //Которое забыл поцеловать!» («Запо­ ведь пустыни»), «Дайте Родину хоть контрабандой!»; «Привезите Россию в ладошке!»; «Я в Россию хочу окунуться!» («Хирургия»), Надо сказать, в этом небольшом и, в целом, хорошем, искреннем стихотворе- ни слова «Родина» и «Русь» повторяют­ ся в разных интерпретациях семь раз. Всему, как говорится, есть пределы, не спасает даже подзаголовок — «Письмо из госпиталя». «И так тишина по России легка и чи­ ста...» («Клюква»), «...белоствольный и нежный березо­ вый строй» («Желтая метель»). «Наемся мороженой красной сморо­ дины //И , х аркая кровью и горлом гни­ лым, //У м ру посреди хирургической родины, //Умру, как от пули поэт,— мо­ лодым»; «В Москве продают эти крас­ ные ягоды, //И кашляет Родина в белом бреду» («Красные ягоды»). Это прямо какая-то простудная дивер­ сия — похуже колорадского жука или СПИДа. Не говоря уж о «смородинной» рифме, считающейся постыдной небось еще со времен Антиоха Кантемира и Тредиа- ковского, и не принимая во внимание со­ мнительность самой темы (описание своей простуды, которая вырастает до дуэлей и самоубийств классиков), в сти­ хотворении «Красные ягоды» налицо просто-таки провальный дефицит вкуса, причем в каждой строке. Видимо, надо предположить, что Шелехов пробует се­ бя здесь в роли ирониста? Увы, в этом амплуа он не силен, пора отправляться на стажировку к Иртеньеву. Но и это еще не все у М. Шелехова. Русь любил. И потому не спился. Ни гроша. А царство за душой. И ума палаты не лишился, Хоть плевал я в красный угол свой (?). (Звездочет) Вот так — ни много, ни мало, а целая палата ума. Что ж, охотно верим. А вот дальше не совсем понятно, что подразу­ мевает поэт или лирический герой под «Красным углом». Если «красный уголок» в афганской военной части, где к ак следует из стихов, М. Шелехов нес службу, то поэт сам себе противоречит,