Сибирские огни № 010 - 1990

перстни, запонки, финифтяные табакерки и прочие щепеткие изде­ лия своей работы. По какому-то жребию единообразия, даже каза­ чьи команды пополнялись из таких городов, где говорили тем же наречием. Стефан Великопермский, по плоти устюжанин, низлагая с 1383 по 1397 г. идолов Угры и Печоры, пермяков и зырян, кажет­ ся, с берегов Выма благословил путь к востоку своим землякам, да­ же до Баранова, перенесшего устюжскую образованность на берег Америки. Как бы то ни было, нельзя, однако ж, не видеть причины, для чего московский говор, легкий и приятный, как счастливый ба­ ловень, не успел в Сибири взять поверхности. Воеводы и их това­ рищи, дьяки и письменные головы, хотя приезжали с семьями и до­ мочадцами, отделялись степенями состояния от жителей, которые, если видят к себе презрение, любят лучше передразнивать надмен­ ных, чем им подражать. Много было детей боярских и стрельцов, но не москвичи урожденные. Сибирское наречие в произношении буквы «о» свято держится отдельного букварного выговора так, как бы всегда лежало ударение на нем. Сверх того, наше наречие удержало обветшалые слова, упол­ номочило самодельные и переиначило ударение многих. Сибирский разговор ленив и холоден, но без легкомыслия, не текуч и малосло­ вен, как бы с числом и весом, и, к сожалению, темноват по привычке пропускать глаголы, оживляющие мысль. Перевалясь из Екатерин­ бурга в Тобольск, замечаешь чувствительную разницу в разговоре и оттого, что он свертывается в домашний и томится около своих му­ равейников. В Иркутске тем чувствительнее разница, чем далее от России. Разумеется, что эти замечания, высказываемые против ста­ рого времени или старых людей, не падают на лица образованные, ни на молодежь купеческих детей XIX века, посещающих государст­ венные ярмарки для обмена товаров и поверьев. Что касается до наречий инородческих, не имея данных, чтоб судить о них, мы довольствуемся бросить несколько слов о наречиях остятском и самоедском в пределах острогов Березовского, Мангазей- ского и Нарымского. Остяко-обдорское наречие, начиная с Урала, по какой-то твердости доныне остается неизменным в выговоре слов, напротив, остяки, выше по Оби живущие к Березову, сокращают вы­ говор обдорский, как бы срезывая окончания слов. Остяки кызым- ские столько различаются в наречии, что не всякий из обдорян мо­ жет их разуметь; остяки, к Нарыму прилегающие, те самые, кото­ рые поежде слыли пегою ордою, как-то шепеляют. Некоторые из путешественников в наречии сургуто-нарымском признавали кама- чинское. Самоеды обдорские, начиная также с Урала, говорят твердо и резко; но живущие за Тазовской губой произносят в нос. Поэтому видно, что изменчивость наречий определяется не всегда климатом, не всегда большим расстоянием, но разобщением, небывалостью письменности и отсутствием чтения, которое одно, независимо от пространств, примиряет причуды наречий, хотя на выговор и не вполне действует. Вообще замечают, что голосовой орган звучнее и громче у самоедов, чем у остяков. Мы разделяем заключение первого енисейского губернатора, что язык тамошних остяков не имеет сходства с языком тех же поколе­ ний, живущих инде в Сибири. Одному купеческому сыну А. Чечерову, хорошо знающему по-остятски и недурно по-самоедски, я читал из Енисейской Губернии Г. Степанова числительные и другие сло­ ва обоих языков. В отделе самоедском он признал несколько знакомых слов, но все остятские показались ему невразумительными. Если правда, что Тобольская епархия заботится переложить св. Писание на язык остятский, то не должно ли, дабы труду не остаться малоплодным, предварительно ре­ шить, которое из наречий было бы общее для целого племени? Еще два слова. Доктор Кибер, около 1821 г. навестивший Колы­ му, отзывается, что ламуты, тунгусы и юкагиры говорят с живостью