Сибирские огни № 009 - 1990

Впрочем, он не стал торопить ее, а молча постоял, отвернувшись к окну, пока Лизавета дорисовывала себя к вечернему выезду. Потом они вышли, тихо прикрыв за собой дверь, и молча отпра­ вились по коридору к лестнице. Казалось бы, все было предрешено в их действиях извечным в этих стенах ритуалом: спуститься вниз, одеться, при этом: «Прошу вас, Бетти». «Спасибо, мистер Лоусон». — «Все хорошо, Бетти?» — «Кажется, все в норме...» — выйти во двор, сесть в машину, ворота распахнутся — и впереди долгая, мягкая дорога к людям, огням, шуму, суете... Но вдруг мистер Лоусон нарушил привычный ход событий. Он остановился возле одной из комнат. Лизавета почему-то внезапно за­ паниковала среди этого молчания — совершенно уже привычного, — и заглянула в лицо мистера Лоусона — он был взволнован. — Бетти, — сказал он и взял ее за руку, — я хотел бы... я живу эти дни... весьма неожиданно... Вы меня понимаете, Бетти? Я чувст­ вую вы понимаете... Объяснить трудно... но для меня важно, Бет­ ти, чтобы вы вошли сюда... Что-то кончится... что-то начнется... Это очень важно... Бетти... И вдруг Лизавета поняла, что в этот миг она — Бетти. Я, возможно, не решился бы так сразу... Для меня это весьма сложный шаг, поверьте, Бетти... Но вы уезжаете, Бетти... Вы уезжае­ те... Я просил бы вас остаться... я хотел бы этого... чтобы вы остались здесь, Бетти... Но вы решили уехать, теперь уже нет сомнения... Но пока вы еще здесь... Мы не должны ни о чем сожалеть потом... Верно, Бетти? — Да. конечно, ни о чем, мистер Лоусон... Ни о чем... Я прошу вас, Бетти... я зову вас... Это весьма важно... для ме­ ня... Я хотел бы, чтобы это было в такой же степени важно и для вас, Бетти... Они стояли у двери. Была полная тишина вокруг, и только чуть- чуть поскрипывали полы — сами по себе. Мистер Лоусон, пробиваясь сквозь свое волнение, заговорил опять: —- Эта комната была когда-то нашей спальней. С тех пор, как не стало жены... потом дети заставили меня сменить всю обстановку е ней... Они хотели, чтобы я начал новую жизнь. Но смена обстановки в спальне... нет, это не могло помочь... Это не помогло — мне было больно входить сюда... А сейчас, Бетти, это очень важно... мы войдем сюда вместе, Бетти... Тут Лизавета окончательно струсила. Она не испугалась в этот миг воспоминаний о долгих годах, прожитых с любимым, предавшим ее мужем, ни даже Дмитрия Ивановича или тени легендарного май­ ора Пронина... Она не испугалась ни себя, ни мистера Лоусона — ни нынешних и будущих печалей... Фактически — никого и ничего. Она просто струсила. Нет, сказала она, когда приобрела дар речи от неожидан­ ности и трусости, — нет, простите... это невозможно... — Но почему, Бетти, почему? — воскликнул мистер Лоусон. Невозможно, простите... здесь это невозможно... У меня пре­ имущество... перед вашей женой, мистер Лоусон. Несправедливое пре­ имущество. Я могу что-то сказать, сделать... а она... Она уже ничего не добавит к тому, что сказала вам и сделала в своей жизни... что сделала для вас, мистер Лоусон... Трусость — плохой советчик, наверное. А может, это был просто невезучий день — тринадцатый день ее пребывания в Англии. 45 Если бы не мороз, не теснота, не спешка домой — возиться по хозяйству, кормить дочку, Лизавета бы любила езду в транспорте. Сйди себе, думай о чем хочешь, даже на часы смотреть не — 64