Сибирские огни № 009 - 1990

Лизавета пошутила вслух: — Слава богу, наша Вера — не мать-героиня, иначе перепотро­ шили бы весь отдел ради ее чад... Шутка тут же стала известна Вере Петровне. Другая бы смолча­ ла, проглотила бы, но Вера не из тех. Вызвала Лизавету, не моргнув глазом. — Травкина, я от вас никак не ожидала такого неуважения. Старейший работник отдела, на хорошем счету, мы вас на Доску по­ чета выдвинули, а вы... Вот после этого и отказалась Лизавета запечатлеть себя для ис­ тории и славы. И сие тоже мгновенно донесли «железной Вере», как называют в отделе постаревшую Голованиху. Можно только предста­ вить, с каким испугом докладывала ей предместкома о «правонару­ шении» Травкиной! Ну, а Вера .— у нее один способ вести разговор: нажим. «Черт знает что! Подать сюда Травкину!.. Что это вы, Трав­ кина, опять выдумываете — не живется вам спокойно!» — Вера Петровна, кому нужны эти спектакли с почетом? — го­ ворит Лизавета, но нет у нее интереса ни оправдываться, ни объяс­ нять... — Я работаю, как все, — нормально... Тогда — или всех на доску, или никого. А то непонятно, за какие заслуги помещают туда и за какие провинности снимают через год. — Скажите на милость! Всем понятно, только ей одной не ясно. Вас назвали в коллективе, значит, у вас хорошие показатели. И мы, руководство, поддержали вашу кандидатуру, Травкина. — Какие там показатели! Кто их изучал? И вообще — что мы с вами, Вера Петровна, мало всяких досок на своем веку повидали? Сколько можно в бирюльки играть? Конечно, такие вещи «железной Вере» говорить не надо, это только распаляет руководящую женщину, и разговор затягивается до полной разбитости и отупения. Но вырвалось у Лизаветы — у нее все чаще вырываются ненужные слова и мысли, что еще более ус­ ложняет жизнь. Вот, пожалуйста, мало того, что выслушала нотацию от Веры Петровны, так еще и премии лишилась. — Ты эти шутки, Травкина, брось, ты доиграешься, — разъяри­ лась Вера Петровна. — Тебя, конечно, ни на какую Доску почета нельзя помещать — после твоей поездки. Мы, руководство, проявили либерализм, можно сказать. А не надо было. С тобой надо со всей строгостью. Ведь ты до чего докатилась — до аморалки! И где? За рубежом! Ты думала — никто не узнает? А дурная слава впереди бежит. Я бы на твоем месте, после того, что ты натворила т а м , си­ дела бы — ниже травы... А ты еще и хвост поднимаешь, Травкина? Шуточки в адрес руководства отпускаешь... Вычеркну, вычеркну я тебя из списка, так и быть... Но раз ты, Травкина, от Доски почета отбояриваешься, — грубо и торжественно заключила «железная Ве­ ра», — вылетишь ты у меня и из другого списка — на премию. Не видать тебе премии, как своих ушей. Иди, думай да умней, хоть на старости лет. Премии, конечно, жалко, хотела на нее Катерине новую шапку купить — ходит девка в старой кроличьей, что осталась от отца... Но ничего не поделаешь... Интересно, какое основание выстроит Вера, чтобы законно ли­ шить ее премии? Ведь в приказе что-то нужно будет написать? — Нашла о чем переживать! — разозлилась на это Вика. — Вот уж за чем дело не станет, приказ сочинят — не подкопаешься. Те­ перь все грамотные, — и добавила, как всегда, в таких случаях: — Я бы тебя, Лизавета, я б вот так и трахнула по башке! Проснись. Не знаешь, в каком мире живешь?.. Лизавета, как всегда в таких случаях, окончательно просыпалась и тускнела. Конечно, она знала, в каком мире живет.! •зняэтэаоо эгатэ