Сибирские огни № 009 - 1990

«Замечено, — думала Лизавета, прогоняя окоченелость или только пытаясь это сделать, — давно уже замечено, что человек, ду­ ховно развитый, думающий в первую очередь о высоких материях, живет здоровее и дольше тех, кто озабочен только своей плотью». Вот хотя бы мистер Лоусон, если сравнить его с Дмитрием Ива­ новичем, руководителем их делегации. У них лет пятнадцать разница в возрасте, но Дмитрий Иванович, сырой, раскисший, уже развали­ вается под натиском желания поесть, поспать. Другое дело, его ли вина в том? Не привита культура... да и вообще... Разве у Дмитрия Ивановича, и у нее, Лизаветы, и у кого-то другого, здесь, дома, так уж много возможности выбирать между духовным и материальным? Можно, конечно, можно — как крайность — выбрать. Отказаться от работы, от семьи, от близких людей, от всего привычного, залезть ку­ да-нибудь в кочегарку, или ночным сторожем, чтоб можно было сде­ лать немудрящие служебные дела, сесть, сложить руки на коленях и думать о вечности. А то и вообще — удариться в бродяжничество, в йогу там... Некоторые выбирают такой путь, на время или навсегда, чаще все-таки на несколько лет, — тянет к «нормальной» жизни, к университетским друзьям, к детям... А другого пути вроде и не дано. Вот взять хотя бы ее, Лизавету. Разве она барахольщица? Чревоугодница? Но до возвышенного ли тут, когда утром залезешь, обрывая пуговицы пальто, вот в такой за­ мерзший троллейбус — в морозные дни люди даже не решаются сесть на сиденья, толпятся в проходе, греются друг о друга. Итак целый час езды. И это в Сибири. Разве от кого-то из этих окоченевших пас­ сажиров зависит — каким быть троллейбусу в Сибири? Ну, ладно, скажут ей, можно тренировкой научиться отключать тело, не думать о холоде, не страдать от него. Вон йоги в самом деле — на снегу голые сидят... А когда тренироваться-то? Разве есть вре­ мя — а она не хочет? Нет же его, нет. Заботы, заботы... Вот чем оза­ бочена она сегодня, уже с утра, едучи на работу — стоя, стиснутая со всех сторон, в проходе промерзшего насквозь троллейбуса? Думает о дочке — она все еще в больнице. Вчера попросила чего-то вкуснень­ кого, аппетита нет, пьет много лекарств, на улицу не пускают, сидит в душной палате. Чего ж ей вкусненького понести? По-хорошему, со­ стряпать бы домашних пирожков, но когда? До шести вечера не ус­ петь, а позже передачу не примут, хоть стань Лизавета перед дежур­ ной санитаркой на колени. И говорить не будет — дверь на крючок перед самым носом, и тогда Лизавета совсем дочку не увидит. Можно забежать после работы в кафе купить пару пирожных, но ни в одном кафе, вполне вероятно, не окажется масляных, кото­ рые дочка любит, а с засохшими белками вместо крема — так назы­ ваемое «безе» (только название и осталось от прежних рецептов) Катя и есть не станет. Да и окажись в продаже те самые, заварные, что она любит, бросят их в целлофановый мешок, не глядя, и пока Лиза­ вета довезет их до больницы в транспортной толкучке — такое меси­ во будет! А хочешь в коробке, культурно, — покупай сразу тридцать три пирожных. Говорят, кто-то когда-то где-то видел коробку с шестью пирожными, но это, похоже, сказки. Даже открывшиеся на каждом шагу кооперативы переняли от общепита не то, что нужно: бескультурье, грязь, хамство... Какие там коробочки, какая упаковка! Люди расхватывают шашлыки, восточные сладости немытыми рука­ ми, едят прямо на улице, на тридцатиградусном морозе. То, что цены взлетели вверх, тоже не очень располагает к духовности. «Короче, ничего разумного в жизни нет», — подвела итог Лиза­ вета. И не ее вина, и не вина Дмитрия Ивановича, к примеру, что ви­ док у них не очень бодрый и здоровый, а жизнь короче, чем у их ан­ глийских сверстников. И ей стало жаль и себя, и Дмитрия Иванови­ ча. Но потом она сказала себе:. «Ладно, пигмеи в Африке еще мень­ ше живут...». «обыэел'