Сибирские огни № 009 - 1990

лась: натягивала снятые в пути туфли. Ноги отекли от сидячки, туфли не надевались. Она вышла, должно быть, последней и шла медленнее, чем сле­ довало, разминая ноги. Вдруг за спиной кто-то крикнул по-англий­ ски, схватил ее, швырнул к стенке, и Лизавета больно ударилась лок­ тем, не успев что-то сообразить или испугаться. Но потом поняла, что это сделал мистер Лоусон: теперь он стоял над нею, вжимая ее в стенку дома и упираясь в эту стенку руками высоко над головой Ли­ заветы. Он тяжело дышал, а ей и совсем нечем было дышать, так мало оказалось пространства между каменной кладкой стены за ее спиной и пиджаком мистера Лоусона у лица. Сквозь удушье, сквозь ужас, пришедший только сейчас, глухо, как сквозь вату в ушах, она различила странные звуки — щелчки и шлепки, пока не догадалась, что это отпадают куски камня от стены и разлетаются в разные сто­ роны: осколочки остро попадали ей в лицо. — Что это? — спросила она шепотом, но мистер Лоусон навер­ ное не услышал. Он молчал и сильнее вжимал ее в стенку — по мере того, как щелчки учащались. «Это же выстрелы! — ответила она сама себе. — Это же стре­ ляют! — И через мгновенье: — Его убьют!». — Бежим! — рванулась она из-под длинной фигуры мистера Лоусона. — Бежим! Но он схватил ее еще крепче, закрыл руками ее затылок, и так они стояли долго: он — спиной к выстрелам, лицом — к брызгаю­ щим осколкам камня, она — вся защищенная, полузадушенная, пылающая от ужаса и счастья. Страха не было. Был ужас и непонятное ей самой счастье. Выстрелы смолкли. Стало тихо. Она услышала, как его рука прошелестела по ее волосам, а потом по шершавой ткани пальто. Она подняла глаза. — Кровь! Вас ранили! Она с детства боялась крови. При виде крови у нее подкашива­ лись ноги, каменели колени и кружилась голова. А сейчас Лизавета протянула руку к его лицу и перехватила катящуюся вниз красную каплю, потом другую, наконец, сообразила найти в сумочке платок. — Сейчас, сейчас... Он смотрел на нее, не отрываясь, молча. Потом наклонился и поцеловал в губы. Он целовал так долго, что губам стало солоно от его крови и ее слез. ...Лизавета медлила выходить из туалета, хотя давно уже умы­ лась, и женщина-служительница, охая и причитая по-английски, об­ работала царапины на ее щеках едким дезинфицирующим раствором. Лизавета медлила выходить, хотя давно уже привела себя в по­ рядок, сидя в чистеньком туалете перед зеркалом и глядя на свое растерянное отражение. Надо было идти в зал, к столу, чтобы не за­ держивать всю группу, но появиться на людях в таком смятении она все не решалась! Как себя теперь вести? Чтобы не оскорбить его, чтоб он не каз­ нился за этот случайный порыв... Сделать вид, что ничего, кроме вы­ стрелов, не было? Или показать, что ей приятна неожиданная его мужская смелость, но на продолжение Лизавета не претендует?.. В зале было многоголосо от возбужденных разговоров и вклю­ ченного телевизора. Говорили о выстрелах, причем англичане обсуж­ дали это по-английски, гости — по-русски, а переводчику нечего бы­ ло переводить, и он только вставлял реплики то в одну, то в другую сторону разговора. У мистера Лоусона было две наклейки пластыря на лице и не­ сколько подсохших мелких порезов.