Сибирские огни № 009 - 1990

Правда, мне ни полководцем, ни Героем довелось пройти, как надо, путь свой боевой И не до рейхстага, как мечталось, и всего — корреспондентом фронтовым; Посчастливило при этом: с огнедышащей передовой В отчий край вернуться малость покалеченным, зато живым. И теперь, седую голову склоняя перед теми, подвиги и слава чьи увековечены в мемориалах, В памяти, в сердцах живых — я вижу вдоль быльем поросших фронтовых дорог — Братские могила за могилой, иль отмеченный лишь звездочкою алой. Неизвестного солдата безымянный, но не позабытый бугорок... И у Вечного огня и возле обелисков — как в походно-боевом порядке. На бетонных основаньях, то поодаль, то пестреясь в ряд — Танки — легендарные Тридцатьчетверки, пушки бронебойные — Сорокапятки, С поднятыми ввысь стволами, словно стражи вечные, стоят... Ну тогда чего ж еще мне лично надо, чьим оружьем, вверенным в бою, Ко штыку приравненным, слово и перо поэтово считалось!! ...Тут и погляжу на портативную, трофейную «Олимпию» мою, Что в сорок четвертом наступательном в «гвардии дивизионке» мне досталась. С ходу переделана на русский шрифт дружком.механиком, умельцем фронтовым, — И когда впадал я, по заданью, в стихотворный иль статейный раж, — Вот она и стала, как в расчете пулеметном, безотказным моим номером вторым — То строча стихи-агитки, то «на передке» добытый репортаж. Сфабрикована во вражьем логове, того хотела или не хотела, — Вместо размножения фашистских донесений и приказов, полных черных замыслов и зла, — Нам служить отныне — будущей Победе правого, святого, дела. Добывать врага оружьем слова — призвана «Олимпия» была! Сваренная, отштампованная из сверхпрочной темной стали. Предназначенная для служб военных, не чувствительная к походным встряскам и рывкам, Вызывала не античным именем своим — уважение к рабочим, что ее, деталька за деталью. Собирали и наладили — немецких, русских мастеров рукам! Сколько же в ее клавиатуре и каретке, как в рояле старом, смолкнувшем давно, — Былей и задумок сокровенных о моих героях, пройденном, пережитом — В быстрине событий, дел, а то и прямо с ходу — запечатлено, И всегда одним лишь правым указательным моим перстом!.. После трудного, прицельного, почти полустолетнего отстрела, За моим газетным, а затем писательским столом — Ты, «Олимпия», как сам я, крепко износилась, устарела И годна, пожалуй, лишь в утиль-металлолом...