Сибирские огни № 009 - 1990

нинским отзывом о ней, взятым из только что вышедшего тома «Энцикло­ педического словаря» Гранат. Эта за­ метка была расценена как «сознатель­ ное протаскивание троцкистской кон­ трабанды» на том основании, что к этому времени книге Рида была дана Сталиным (в закрытых документах об оппозиции, к которым я, комсомолец, разумеется, доступа не имел, об этом, в частности, выступлении Сталина знать ничего не мог) оценка, противополож­ ная ленинской, «устаревшей». Я был ис­ ключен из КСМ (присовокуплялось мое «дело» по Плановому институту) и снят с работы. А вскоре и арестован органа­ ми НКВД с предъявлением мне обви­ нения по ст. 58-й, п. 11-й в «троцкист­ ской пропаганде и связях с врагами на­ рода» (имелся в виду почти одновре­ менный с моим арест нескольких видных новосибирских литераторов, с которыми я был в то время знаком по литературному объединению молодых, литературной работе в «Сибирских ог­ нях», «Большевистской смене», соприка­ сался в литературной среде). После 3- месячного заключения и следствия де­ ло было прекращено «за отсутствием состава преступления» (как сообщалось в справке), я был освобожден, но с пре­ дупреждением о возможной высылке из Новосибирска, которой почему-то не последовало». Словно бы кто-то оберегал молодого талантливого поэта— он сам не все До конца понимает в этой истории: «По письму ли группы моих близких това- рищей-комсомольцев, направленному в «Комсомольскую правду» и на имя Горького (о чем я узнал по выходе из тюрьмы), или по моей личной апелля­ ции, через несколько месяцев я был вызван в ЦК ВЛКСМ, был принят Р. С. Землячкой, подробно беседовавшей со мной, секретарем ЦК ВЛКСМ Салтановым, после чего дело мое раз­ биралось уже в соответствующей ко­ миссии. По возвращении в Новосибирск мне было сообщено через крайком КСМ решение: «В рядах КСМ восстановить и объявить строгий выговор с предупреж­ дением за невнимательность в газетной работе». Однако длительное время после этого я не мог устроиться ни на какую, даже и не имеющую отношения к печа­ ти и литературе работу, не иг,!ел^досту­ па к печати вообще и 37—38-й годы жил случайными заработками, за счет родных, да возможной в тех обстоя­ тельствах и условиях поддержки со стороны некоторых моих старших то- варищей-литераторов и партработников (например, А. В. Высоцкого, Н. А. Куд­ рявцева, С. Е. Кожевникова, И. Г. Зо- бачева, Г. М. Пушкарева и др.), о чем не могу с благодарностью не сказать и здесь». Думаю, что строки из «Автобиогра­ фии» очень красноречиво говорят о той обстановке, в которой приходилось на­ чинать свой путь многим молодым пи­ сателям во всех краях нашей страны, в том числе и в Сибири, в 20—30-е годы. Александр Иванович,. СмердЦв расска­ зывал мне» что филооофо»о*тпра« 1 Д 1 ЧШ- кие воззрения, согласно которым людей можно сделать счастливыми, опираясь всего лишь на определенную государст­ венную систему, пользовались безогляд­ ным доверием среди множества людей. Казалось, что противоречивая природа человека является вторичной и что ее можно легко изменить, стоит лишь най­ ти удачную общественно-политическую систему. И такая идеальная система была найдена! Ну а если весьма при­ хотливая природа человека не вписы­ вается в идеальную общественно-по­ литическую систему? Такая природа подлежит настройке, переделке, пере­ ковке. Человек, как в Прокрустово ло­ же, как патрон в патронник, должен вго­ няться в систему. А если его индиви­ дуальные качества не отвечают господ­ ствующим идеальным взглядам, кото­ рые необходимо было принимать без­ оговорочно, или если человек заблужда­ ется, то он, опять же, должен подвер­ гаться жесткой муштре до безоговороч­ ного выправления, словно преступник. Вера же большинства людей в непог­ решимость крепнущей общественно-по­ литической системы была, как призна­ ют очень и очень многие люди, жившие в те годы, практически фанатичной. Считалось, что не система должна под­ страиваться под природу человека, а на­ оборот — человек под систему. По этим причинам лишь у немногих поэтов 30-х годов в стихах идет речь о конфликте между человеком и общест­ вом — за подобные лирические открове­ ния полагалось наказание самое жест­ кое. Лишь немногие находили в себе силы, чтобы заглянуть в кратер вул­ кана, еще не начавшего по-настоящему клокотать. Правда, не отвергалось, что может возникать конфликт между че­ ловеком и дикой природой — но приро­ ду в этом случае надлежало покорять, ставить на безоговорочную службу и не столько в интересах человека, сколько в интересах системы. И разве можно сегодня удивляться тому, что если в литературных произведениях тех лет и возникали отдельные конфликты между отдельными коллективами и от­ дельными людьми, то коллектив их пе­ ревоспитывал, перековывал, либо от­ правлял в определенные места, особен­ но в Сибирь, на перековку, доработку, доводку. Нормальная человеческая жизнь становилась преступной. То, что удалось придумать природе, и то, что ей до конца придумать не удалось, ста­ ло решительно и безоглядно переде­ лываться. Причем с помощью силы. На стыке грубой общественной силы и при­ хотливой, противоречивой природы че­ ловека и возникал действительный дра­ матизм времени, но он загонялся вглубь, говорить о нем позволялось только то, что было разрешено сверху. Даже мерт­ вому Есенину не могли простить неко­ торых его лирических стихов. Некото­ рые художники, поэты уходили в спа­ сительную иносказательность метафор. Но как хрупкие грибы нередко проби­ вают, взламывают гладкую закатан- ность асфальта, так и сила человеческой природы взламывает оковы различных