Сибирские огни № 009 - 1990

Краткий сюжет ее: ученый трутень, со своей точки зрения, пишет, какая значи­ тельная роль трутней в жизни пчелиной семьи, как благодаря им, и только им, идет достаток, благополучие и мудрый пчелиный распорядок в семье пчел и т. д. А что если представить, что Толстой жил бы в наши дни и смог бы допустить объек­ тивный анализ действительности... как бы он переписал бы дополнил эту притчу? Возможно и так: Волею судьбы трутни из пассивных, не «разумных» наблюдателей за жизнью пчел — превратились в «разумных» беспреко­ словных вершителей жизни пчел. Во-первых, согнали пчел с теплых, род­ ных сотов в многоэтажные ульи — резерва­ ции, во-вторых, запретили складывать мед в индивидуальные ячейки, а поставили на пасеке бидоны под мед и приказали всем семьям пчел, всей пасеке складывать мед только туда. Странное, фантастическое произошло тог­ да перевоплощение: большая часть рабо­ чих пчел превратились в трутней и, летая тучей около сладкого меда, стали, подра­ жая трутням, трубить о лености, бесхозяй­ ственности, нерадивости пчел, не хотящих понять выгоду нового порядка, но плохо внимают болтовне трутней пчелы, хотя и носят покорно мед в бидон; некоторые из них, модернизированные, даже умудряются принести в бидон не 20 — 30—40 милли­ граммов меда, как положено им по природе — а до 100—200 и больше. Часть меда, где больше, где меньше, про­ ливают, теряют, не долетев до бидона, ну, желающих полакомиться даровым медком недостатка нет, часть самих пчел, трутней, не брезгующих подбирать утерянное и лег­ кодоступное, часть этого меда достается прочим летающим на пасеке; все привыкли к такому порядку и довольствуются тем, что есть, часть меда гибнет безвозвратно, бидон заполняется очень плохо, с большим трудом. Но несмотря ни на что, трутни, все боль­ шей и большей увеличивающей своей мас­ сой, гудят с раннего утра до позднего вече­ ра, пропагандируют тезисы, лозунги, целые ученые трактаты, доказывающие преимуще­ ство только их, т. е. трутней, нового поряд­ ка семьи пчел — приводя в доказательство многочисленные примеры самоотверженно­ го труда пчел-уникумов. Пасека подверглась страшной трагедии— вековой, естественный природный уклад жизни пчел разметан без сожаления, под высокой эгидой передовых, гуманных, на­ думанных, но не жизненных идей уничто­ жена небольшая, сама по себе, но много­ численная трудовая, полноправная труже­ ница. Несмотря на самоуверенность, эрудицию, деспотизм трутней, на пасеке нет больше трудового, спокойного гула рабочих пчел, нет идиллии, красоты, все это заменено пу­ стой, наставнической болтовней трутней и присоединившихся к ним отрутиевевших рабочих пчел, и вся эта масса, в несколько раз больше самих рабочих пчел, учит, на­ ставляет, уговаривает оставшихся рабочих пчел — где, когда, как, сколько и чем соби­ рать нектар. А рабочие пчелы не столько заинтересо­ ваны сбором меда — сколько попасть в пе­ редовики, а это удается, только подражая гудению трутней — престиж их, т. е. трут­ ней, важнее меда. Труд пчелиной семьи из радостного, сво­ бодного, производительного — обратился скучным, подневольным, малопродуктив­ ным. Пчелиная семья состояла из многочислен­ ных обязанностей труда каждой особи пчел — и садились они за стол трапезы и места обитания все равные, семья пчел — это монолит. Теперь львиную долю питания, лучшие места обитания имеют только те трутни, кои больше всех трубят о распоряд­ ке рабочего дня пчел и о скучных, ненуж­ ных рекламациях. На пасеке теперь табель — от полупор- ции до одной, двух, трех, четырех и даже пяти порций меда (хотя желудочек у пче­ лы один у всех, куда девать 4 порции — затрудняюсь сказать), эта или еще какие причины — но монолит пчелиной семьи раз­ бит, кто летит за нектаром, кто сидит и пишет куда, когда, с какой тарой полетела пчела, а заодно подсчитывает, сколько все­ го пчелы принесли меда (получается очень внушительно, неважно, что все это часто дутое вранье). А как обеспокоены трутни, вершители судьбы пчел крупного масштаба, не выпу­ скающие из рук дирижерской палочки, но, может, для кого и выходит под управлени­ ем этих дирижеров симфония, но для рабо­ чих пчел это только сумбурный «ералаш», благо и не слышат ее пчелы, спят всю зиму. Бедняга пасечник Рудый Панько! Прими к своим слезам о порушенной пасеке и мои слезы, долгие годы прожившего бок о бок с труженицей пчелой, зная, любя, уважая ее честный, благородный уклад жизни. # * * ...И вот теперь, сегодня, я знаю, что не только вправе, но даже обязана написать Вам. Потому что должны же Вы узнать о своем сегодняшнем успехе и даже малень­ ком триумфе, если хотите. Все очень прос­ то. Сегодня утром в одной из московских школ, в 7 классе, давала один из своих пер­ вых уроков истории студентка пединститу­ та. Тема урока: «Русская культура в XIV —XVI вв.» Когда она им рассказывала о Рублеве, о его «Троице», произошло ма­ ленькое «чудо»: ребята поняли то, что хоте­ ла им высказать их новая учительница, по­ чувствовали то, что вот уже несколько сот лет волновало и волнует в разное время всех, кто подолгу стоит перед творением русского человека — Андрея Рублева. О том, что чудо произошло, она узнала по тому, как посерьезнели ребячьи лица и тридцать пар обеспокоенных, взволнован­ ных глаз устремились на экран. С ребята­ ми что-то произошло, исчез и след равно­ душия. В общем, и для них, и для учитель­ ницы это были бесконечно важные мгнове­ ния, из которых, наверное, рождается что- то близкое к «вечным ценностям». А теперь раскрою секрет этого «чуда». Дело в том, что урок этот готовился под впечатлением и влиянием Ваших «Писем из Русского музея». И Вы, вернее, Ваши мыс­ ли, воплощенные в строчках этой книги, незримо присутствовали во всем том, что я (потому что этой студенткой была я) сегод- 5 Сибирские огни № 9