Сибирские огни № 009 - 1990

Сам я книги Ваши жду с нетерпением, но не все их имею, хотя читал все, пожалуй. Поэзию Вашу знаю мало. Интересно, тот «любитель поэзии» еще не «выбросил» книги, не «сжег»? Я бы подо­ брал. Спасибо сказал бы. Взамен даже пу­ да два-три предложил бы таких, в которых авторы прямо в заголовке спрашивают: «Чего же ты хочешь?» Когда я читаю эту в лоб ударяющую прописную мораль (даже официальная критика хвалить не стала, до чего исподхалимничался автор перед кеса­ рем), то в воображении встает тот папаша, которых я по работе своей часто вынужден видеть и слышать: — Что же ты творишь, негодяй!? (Сыну, значит.) Я тебя кормлю, обуваю-одеваю, а ты!? Ведь я в твои годы рабо-о-о-тал! Хле­ ба досыта не ел! Ну, чего же ты хочешь, падлец! — И т. д. и т. п. Я понимаю, что Ваш ответ этому «люби­ телю» — лишь средство донесения до чита­ теля ряда принципиальных соображений из области поэзии. А так ему и отвечать-то не следовало. Напечатали бы лишь одно пись­ мо его (или так нельзя?), а ответ был бы. Может быть, без той эрудиции и такта, но отхлестать нахала и тупицу по щекам и эрудиции и темперамента хватило бы. Ведь эти господа и понимают лишь язык поще­ чин. Очень неприятна позиция известного поэ­ та, выступившего осенью этой в «Литера­ турной газете» с программными, видно, сти­ хами из будущей поэмы. «Поэта вне народа нет». «Дежурный» Евг. Евтушенко. В последние годы лишь муза некоей гражданственности греет его сердце. И то все чудно как-то: то этакое фрондерство в расчете на неискушенную молодежь, то об­ ливание помоями литературных собратий. Только никто еще сам (т. е. творчество) лучше не стал, как бы хлестко ни ругал других. У нас, учителей, есть нечто похожее. Инспектор в районо один, ему за всеми не углядеть. И вот ввели моду посылать учите­ лей друг к другу на уроки. Для контроля, проверки. Так мы (большинство) быстро смекнули, что нашими руками нас же и ко­ лотят. Что же, делаем вид, что проверяем. А тут добровольное охаиванье да еще с наклейкой ярлыков. Пусть и не названы имена. Это не приносило ни славы, ни чес­ ти даже Достоевскому в «Записках из под­ полья», в «Бесах», а уже Толстой на страни­ цах своих творений (или я чего-то не знаю?) вовсе собратий по перу не поносил, хотя решение конфликта дуэлью на ружьях в нескольких шагах, кажется, не исключал. Было это все когда-то: ...я себя смирял, становясь на горло собственной песне. Что уж говорить, «смирял». Да так «сми­ рял», что и чужое горло прихватывал: Ну Есенин, мужиковствующих свора. Смех! Коровою в перчатках лаечных Раз послушаешь... Но это ведь из хора! Балалаечник! Или там же: Ну, а что вот Безыменский? 1 Так... Ничего... Морковный кофе. -шк Я это сейчас не против всего Маяковского говорю, а лишь затем, что нынешний поэт (Евг. Е.), именующий себя последователем «горлана-главаря», лишь этому (руганью) у него научился. А ведь начиналось все с очень неплохих стихов. Теперь же вслух и саморекламно: «Я с народом! Я с народом!» Чуть ли не : «Я народен!» Это пусть решит время и сам народ, который не только на студенческой скамье да в палатке сидит. Впрочем, что это я? Заговорил вдруг о таких вещах да еще в молчаливые слушате­ ли человека пригласил, читающего эти стро­ ки, будто он ровня какая или обязан раз­ делять подобные мнения. Извините, Владимир Алексеевич, зарвал­ ся. И без того утомил человека. Пора и честь знать. Вон и теплинка пеплом подер­ нулась. А ведь еще и в обратный путь ша­ гать... * * * ...Февраля 6-го числа с. г. утром по теле­ видению слушал Вас и Яковлева в переда­ че «Родом из детства», посвященной Акса­ кову. До чего же хорошо! Просто прекрас­ но! Получил истинное наслаждение. Дай Вам Бог хорошего здоровья и долгих лет жизни. Великое Вам спасибо. Вы правильно сказали, что Аксаков был забыт, в школе не проходили Аксакова и даже в Литературном институте, где Вы учились. А казалось бы, где-где, а в специ- альном-то учебном заведении должны были знакомить с Аксаковым. Однако так не бы­ ло. В тридцатых годах в школе мы тоже не проходили ни Аксакова, ни Есенина. А жаль! Мы много потеряли. Мне кажется, не любить Аксакова, Есенина — значит не любить Родину. Скажу больше — нас тогда учили не любить Родину. В те годы я был студентом института стали. Однажды у од­ ного студента обнаружили томик стихов Есенина, и студент был исключен из инсти­ тута. Аксаков же не издавался и намеренно был забыт. Впервые Аксаков был издан, ка­ жется, в 1955 году, уже после войны. Мы и наши взрослые дети об Аксакове ничего не знали. Почему так получилось. Может быть, это глупость, или чьи-то вражеские руки пытались лишить нас нашей культуры, на­ шего прошлого? Если лишить нашего прош­ лого, то нет и нации. Как и человека, у ко­ торого ни семьи, ни родственников, ни предков, ни Родины. Кто он такой, этот человек? Перекати-поле? У такого человека родина везде, вернее, там, где хорошо. Та­ кой человек не может быть человеком в нравственном и в преемственном смысле. Я далеко не молодой человек. Отработал 45 лет, прошел войну. В результате тяже­ лой контузии и ранения стал инвалидом II группы. Но это я к слову. Главное, я хочу сказать, как нас учили не любить Родину. В 1931 году, работая на заводе «Каучук» рабочим, я подал заявление о приеме в комсомол. Рассказал на бюро ячейки, кто я, что я. Рассказал, что наша семья состоя­ ла из 12 человек. В семье было 10 детей — 5 братьев и 5 сестер, что у нас был свой деревянный дом. Мои дед и отец были шорниками, работали в Ясной Поляне у Льва Толстого. Шили хомуты, седелки, вся­ кую сбрую, подшивали валенки самому Толстому и всем обитателям Яснополянско-