Сибирские огни № 008 - 1990

ского, недостает светильника для великой страны и властей ея, без­ отчетно господствовавших. К удивлению, первые семена ложной жизни, направление к праздному провождению времени, игра в кости (зернь) и в карты, вспохватливость к обманам, сперва невинным, были заброшены в Сибирь литвою, служившею в рядах с казаками, не замедлившими тому же научиться, как видно из грамоты царя Бориса в Мангазею (7). Чем больше проходило времени, тем далее распространялось это худо, усиливаемое извинениями места и дня полярного. Чувствен­ ное житье магометан и идолопоклонников, не осуждаемое ни верова­ ниями, ни их нравами, бессемейность казаков, одиночками отправ­ лявшихся в страну нехристианскую, военная и удалая их жизнь, одурелость промышленников, давно с роднею расставшихся, пад­ кость к прибыткам, выдуманная безгрешность обирать и обсчитывать некресть, наконец, новая покатость к смелостям после государствен­ ного потрясения, там и сям заявившая себя, и веселая беззаботность, пенившаяся из кружечных дворов, в 1617 г. в Сибири открытых, представляла при безгласности приходского духовенства картину жиз­ ни языческой. Казаки, увлекшись обычаем многоженства, вздумали иметь жен не однех, то чрез обольщения из России привозимых, то по­ нимаемых в улусах и особо содержимых по городам и на отъезжих постах; но тех и других, иногда венчанных по воеводским приказам, они закладывали и мало заботились о выкупе их и участи детей. Благочестивый Михаил, лишь только отдохнул от внешних государ­ ственных дел, поспешил в 1621 г., по мысли родителя-патриарха, пресечь в Сибири поток безнравия, толь ненавистного церкви и пре­ столу, назначением в Тобольске кафедры архиепископской, могущей стыдить пороки сильных и назидать слабых, примерами увлеченных. Киприан, первый архиепископ сибирский, получил в 1622 г. обличи­ тельную грамоту, в которой описаны нравы русской Сибири гораздо явственнее против нашего очерка (8), получил с тем, чтобы прочитать ее с пояснениями в тобольских и прочих церквах епархии, при соб­ рании воевод и жителей; разумеется, что голос, поддерживаемый твердостью уважаемого монарха и родителя-патриарха, воздей­ ствовал над необузданностью, над легкомыслием, и церковь Сибир­ ская впоследствии уверилась, что в душах сынов ея не погас лен ку­ рящийся. Таким образом, воззвав паству к правилам веры, Кип­ риан возгласил вечную память казакам-победителям, положившим живот свой при первом покорении Сибири, и тем привлек к алтарю Вечного Агнца сердца храброго сословия. Не нашего пера зов, чтобы исчислять увещания, настояния, добрые учреждения по духовенству и подвиги сего архипастыря, в служении Богу-Слову и в сооружении храмов подъятые; мы только исторически заметим, что проповедь евангелия в Сибири, как и летопись Сибири, начались вместе с иерар­ хией, по доброй связи дела божественного с человеческим. Киприан, отобрав изустные известия от остальных сослуживцев Ермака, поло­ жил начало столбцу историческому. 4. Между тем Томск, не унывая от вероломств, какие испытывал со стороны поддавшихся разноплеменников, уже в 1616 году простер свои виды за хребты к юго-востоку и послал пригласить урянхайского владетеля в подданство московского царя. Вера и успокоенная Моск­ ва усугубляют смелость Сибири. Русские протоптали сквозь хищных улусов дорогу к куреню урянхайскому, а урянхайские посланцы пре­ провождались к Москве на готовом иждивении, но в 1620 г. Алтын- хан, как корыстолюбивый лицемер, покинут русскими с негодова­ нием. Б то время южная пустыня озер заиртышских, прерываемых группами гор или холмов, в параллели от 50° до 55° была вовсе не знакома Западной Сибири. Торготские таинги, как несогласные на первенство чжунгарского диктатора Хара-Хулы, оставив отечествен­ ные кочевья, пошли к северо-западу искать независимых кочевьев.