Сибирские огни № 008 - 1990

нет — так на длинном аркане сам бы себе чего нашел, попасся. Эх, дурень ты дурень, хотя бы полмешка овса в сани бросил!.. Предки Гераси одними из первых русских пришли в эти места. Говорили, от нужды и безбожия тут схоронились. Белобородого стар­ ца — деда Кирилла Герася помнит хорошо. «Нехристь, хоть русский, хоть какой — это не человек,— наставлял он.— Бес в ём волен. Особь не якшайся с расейскими. Они тебя...» Если ненароком к ним захо­ дил некрещеный, деда всего передергивало, что змея заползла. Для таких пришлых держал он деревянную плошку, из нее в другое вре­ мя кошка лакала. Милостыню дед никогда не подавал, на землю бро­ сал. Когда же «нечисть» убиралась, заставлял баб вымыть всю избу, начиная с дверной ручки. А сам выметал «скверну» от порога до во­ рот... За поваленной поскотиной начиналось село. По двум сторонам улицы избы в одно-два окна, холодные и дыроватые по случаю зимы аилы, сараюшки, редкие прясла, кучки навоза. Из труб тянутся ды­ мы, отбиваются люди от мороза. И во всем селе — ни деревца. Как это могут люди на голом месте жить? Нет бы построиться на краю леса, благо — тайга кругом. Безлюдно на улице. Там и сям стоят тощие понурые коровы, ждут, когда хозяева пустят их во двор, бросят клок сена. Вздыхают, мычат, качают головами. От Гераси равнодушно отворачиваются, ви­ дят, что нет у него в санях ни сена, ни соломы. Похмелье мучает — спасу нет. Колотит Герасю, сердце бьется с перебоями, «башка ничо не сображат». Похмельного и мороз пуще пробирает, и тревожно из-за любой чепухи... Эх, нашелся бы тут крещеный! Печка бы жарко топилась, пель­ мешки дымились горячие, фляга шипела в закутке... Нет, нет, не на­ до никакой фляги! Как хорошо, когда трезвый, здоровый, когда гла­ за не туманятся и голова ясная. У коновязи старушка в прокопченной шубейке рубит мерзлое мясо на чурбаке. То ли кость здоровенная, то ли топор тупой, или силенок у старой маловато,— никак не справится. Так и есть — над мослом лошадиным трудится. — Эй, бабайка... мамашка... Скажи, русский тут живет?— оста­ новился возле нее Герася. — Бу неме дейт?*— распрямилась старушка, сдвинула со лба шапку, которая закрывала глаза.— Моя дьезнайт, дьезнайт... — Ну, крещеный, крещеный? — Герася несколько раз перекре­ стился. — А, кушай, кушай!— обрадовалась старушка.— Чай кушай, макан**кушай. Ночевай, ночезай!.. Герася махнул рукой и дернул вожжи. Сани, переваливаясь и стуча по мерзлым коровьим лепешкам, потащились дальше. Вот резко раскрылась дверь аила и выскочил прямо под ноги Со­ ловка мальчишка. Раньше бы испугался Соловко, прянул в сторону, понесся, как ошпаренный. А сейчас нет силы, встал только и затряс­ ся, еле на ногах держится. Мальчишка стащил с себя старую круглую шапку и принялся охлопывать на себе одежду со всех сторон. Полетела полова, взби­ лась пыль. Видно, толок в аиле талкан ***. Герася любит талкан. Всегда угощает его сват Порфирий-Бол- чокул. — Эй, малый... баранчук! Крещеный где тут живет? — Крещеный? Кто такой?— мальчишка шмыгнул носом, замор­ гал недоуменно, как перед учителем.— Крещеный школа не прохо­ дили. * — Что это он сказал? (Здесь и далее — с алтайского). ** Конина. *** Жареный толченый ячмень.