Сибирские огни № 008 - 1990

и цветы, видно, промывало тем дождем, взяток пожиже разводило... Не дай бог, не сдаст плана! Тогда Герасе в деревне проходу не будет, за­ смеют, задергают: «Лодыря все лето гонял! Сам мед колхозный сло­ пал!..» А может, и вытянет, обойдется с планом. Все, что в хозяйстве с дном,— полно меду. Увезти бы в деревню да вернуться с пустой та­ рой — все дороги не было. Открылась только теперь, когда реку льдом остановило. И спустился Герася с четырьмя полными флягами: тяжелый он — мед, что твой камень. Вот спустился он в колхоз, погулял у свата до обеда, а тут приходят и говорят, что сестра заболела, просила на­ вестить. Герася вскочил, расходился, решил ехать тут же. Как это обо­ ждать! Как это не ехать! Единственная сестра, кровушка родная, в лихую годину вскормила-вспоила заместо матери! Что ей нужно, ка­ кое лекарство-снадобье,—все достану, расшибусь, а помогу! Захомутал он Соловка, уставшего, квелого. Уговаривали — езжай завтра, очухайся, коню дай роздых,— он и ухом не повел. Сват коня предлагал своего, сватья пирожков в до­ рогу — от всего отмахнулся, выехал. Ну, что за натура такая! Сей­ час бы чаю целое ведро выдул, а тут до глотка воды ехать да ехать. Эх, зимушка-зима, по воде едешь, а воды не найдешь! Снег глотать боязно, холодина лютая, грудь больную совсем застудить можно. По-умному-то надо было до вечера по гостям походить, прове­ дать всех, кто по тебе соскучился, по кому ты соскучился. А там и за­ ночевать. И Соловко отъелся бы возле стога у свата, отдохнул. И на утро отправляться пораньше. Тогда бы засветло по льду мино­ вал эту Корболу, перевалил бы вон те дальние горы и к вечеру доб­ рался до сестры. Как же э т о он не вспомнил! Как же об э т о м он не поду­ мал! Ночевать-то теперь придется в Корболу! Эх, язви ее, легко ска­ зать — ночевать! А вот как ночевать-то? — закрестился Герася.— Тут же одни нехристи... эти алтайцы... — Он еще туже запахнулся в коз­ линую доху. Как же... заходить к ним... есть-пить... и все из ихней посуды... Ё-моё, опять перекрестился Герася. Как себя соблюсти, как чистым выйти? Грех-то какой! Дед чурался нехристей, отец, и Герасе заве­ щали. Не нами обычай придуман, не нам его и ломать... Вспомнил он свой пятистенник на пасеке, горницу, а в красном углу иконы Христа и Богоматери. «Господи, господи,— зашептал Герася,— пожалей дитя свое. За­ всегда ты за меня заступался, выручал, не бросай и теперь. А если что не так,— не гневайся... Не по своей воле... Сестра болеет...» Стыдно ему: когда все хорошо, забывает он про бога, а как толь­ ко приспичит, прижмет, так крестится поминутно. Никаких молитв Герася не помнил. Отец учил-учил, надавал ему оплеух, отстал от мальца. И правильно сделал — зачем знать молитвы? Слова сами найдутся, когда надо будет, а что просить у бога — жизнь подска­ жет. На то она и жизнь — сама вымучит, сама и выучит... Вот и Корболу. На голом поле сгрудились избенки, торчат острые копешки аи­ лов. К речке выходит край села. Придется съезжать со льда. Сани сразу заскрипели по песку и галечнику, впились полозья­ ми в землю. Герася кряхтя вылез из саней и, держась за вожжи, за­ хромал рядом. Соловко тянул из последних сил, но ступал скорей: ему лишь бы сена да отдохнуть. Все равно — у крещеного или не­ христя. Если бы не так жал мороз, Герася ни за что бы сюда не заехал. Добрался бы до чернеющего вдали леса, нашел затишек, запалил бы костерок. Может, и остаток какого стожка отыскался для Соловка А