Сибирские огни № 008 - 1990

хотелось порасспросить Максимыча, по я помалкивала, помня наказ мужа. По дороге домой раздумывала: зачем Максимыч меня позвал? Не ради же рыбьего пирога. Возможно, хотел, чтобы я поняла, как важно этим обездоленным детям получить хотя бы начальное обра­ зование. Господи, да я и сама это понимаю. Но как же добиться то- го, чтобы мой класс перестал быть отстающим? Мне неловко было признаваться: никаких знаний у меня нет. Наискучнейшие уроки педагогики мы забыли, как только перешаг­ нули порог школы. Отчаявшись, отправила бабушке письмо. Из Старого Города от нее стали приходить пространные письма-советы. Она надоумила научить детей составлять словарики трудных слов, написала, что следует на диктантах (если не контрольные) разрешать ребятам за­ глядывать в словарики. «Когда сами найдут нужное слово — лучше запомнят». Составляла и присылала занимательные диктанты. Я с нетерпением ждала очередного послания. Одно меня несколько сму­ щало, бабушка свои письма заканчивала неизменной сЬразой: «Да хранит тебя Господь». Из-за этой-то фразы я не показывала письма мужу — убежденному атеисту. Наверное, и Максимыч решил помочь! Посещал мои уроки, при­ глашал на свои. Удивила дисциплина на его уроках: не разговарива­ ли, не перешептывались — полный штиль. Отвечали хорошо. Прав­ да, как я про себя отметила, «шпарили» по учебнику. А я учила ре­ бят рассказывать своими словами. Не сразу уловила, в чем же кро­ ется успех. Лишь после нескольких посещений поняла — ребята ус­ ваивают материал на уроке. Если задача трудная — подробно ее раз­ бирают и тут же на то же правило и условие сами придумывают за­ дачу. Попробовала и этот метод. Не вдруг, но дети усвоили, и мы скучные уроки математики превратили в своего рода игру. Тогда, в свои двадцать два года, я не очень-то разумела, как и благодаря чему одолела трудные пороги на своей учительской стезе. Думаю, помогла любовь к детям и не совсем осознанное чувство вины перед ними. В тот год я еще не бывала на море, но рассказывала так — буд­ то родилась на морском берегу. «Оно, ребята,— необъятное. Смот­ ришь и не видишь края, не разберешь, где морская пучина, где небо. Море синее-синее (позже я узнала, какое разное оно бывает). Чайки белые-белые с криком летают над волнами. Какой высоты волны? В шторм выше сосен». Вычитала я о море у Станюкевича, любимого писателя в вашей семье. Не бывала я и в пустыне, а повествовала, как о виденном. «Представляете, песок, песок, и тоже без конца и края, только сыпучее море, и будто волны на нем (волнообразный жест рукой). По этому песчаному морю идут караваны: «И шел, ко­ лыхаясь, как в море челнок, верблюд за верблюдом, взрывая пе­ сок». Люди изнемогают от палящего солнца и жажды (изображаю судорожный глоток, облизываю губы). И вдруг вдали словно спусти­ лось белое облако, из него возникли воздушные замки, а вокруг — зеленые пальмы, и стало слышно журчанье родника. И люди будто ощущают влажную прохладу на губах. Но это — мираж! Все так же внезапно исчезнет, как появилось...». Класс замер. Класс молчит. Смотрят на меня столько пар глаз, смотрят не мигая. Не обладая ни талантом, ни навыками рисования, я довольно нахально учила ребят рисовать. Для проформы потрудилась над изо­ бражением шара (образец — глобус), кубиками и пирамидами (склеивала из картона) и быстренько перешла на «вольные картин­ ки». По моей просьбе мама прислала краски, кисточки и тетради для рисования. Надо было видеть лица ребят, когда все это легло к ним на парты. Теперь, в свои более чем зрелые годы, я знаю: безоглядная радость бывает лишь в детстве.