Сибирские огни № 008 - 1990

Ах, как они слушали! Прозвенел звонок, и чей-то мальчишеский голос попросил: А можно, мы на переменку не пойдем. тт ^ ет’ иДите, а то мне попадет,— сказала и тут же спохватилась. Но никто не засмеялся. Ни зала, ни коридора, где ученики могли поразмяться, конечно, не было. В погожие дни ученики перемены проводили на поляне перед школой. Я подошла к окну. Слава богу, бегают, играют, как все дети. Мальчишки гоняют рваную галошину. Девочки степенно ходят в об­ нимку. И только тут я рассмотрела, как они убого одеты. Телогрейки с чужого плеча, куртки, перешитые из поношенных, допотопных ар­ мяков. Многим девочкам верхней одеждой служат суконные полу­ шалки, наброшенные на плечи, с обувью —еще хуже. Рваные сапо- жишки, галоши на босу ногу, а кто и совсем разут. Сколько их, босо­ ногих? Кажется, пятеро. Что делать? Вот-вот выпадет снег. Уже порошил. В горах рано наступает зима. Недаром здесь платят север­ ные. Нет, надо что-то решать. Мысль посоветоваться с заведующим школой — я сразу отброси­ ла. Максимыч сказал: — Выход один —поговорить с председателем родительского ко­ митета. Только чур — я вам ничего не советовал. Действуйте от себя. —Максимыч снял очки и принялся их усиленно протирать. «Чего он боится?» —подумала я, но спрашивать постеснялась. Однако Максимыч сам вызвался проводить меня к председателю ро­ дительского комитета. Жил он в полутора километрах от Таежного, рядом с лесопилкой, где и работал механиком. В дом к председателю Максимыч не пошел и попросил не говорить, что это он, Максимыч, надоумил обратиться в родительский комитет. Остался на улице покурить. Белоглазый, с твердо-каменным лицом механик, молча, не пред­ ложив мне сесть, выслушал и с ходу упрекнул: «А вам не совестно хлопотать о детях классового врага?» Я давала себе слово быть сдер­ жанной, но сорвалась: «Мне совестно, что дети ходят разутые. По ут­ рам на горах снег». — Вы учительница, а ваше политическое чутье хромает,— нази­ дательно проговорил белоглазый механик. Последовал категорический отказ. Выход мне подсказала соседка Мария Кузьминична: «Посусекам поскребем, по амбарам пометем — чего-нибудь найдем, не хватит, пойду побираться по соседям». Кое-что набралось: галоши, ботинки, суконные ботики, бурки, пимы. Помыли, почистили обувь. Я решила: приду в школу и раздам. Мария Кузьминична умерила мой пыл: «Не­ чего гусей дразнить. У нас же презирают частную благотворитель­ ность. Стюра (девушка-спецпереселенка приходила к нам белье сти­ рать) с Таежного. Я ее уговорю раздать кому следует. Вы только спи­ сок составьте». Стюра согласилась: «Кому след —тому и отдам. Лиш­ него не разболтаю, что я, без понятия?» На следующий день те девочки, что ходили в школу босые, яви­ лись в «обновках». Вера Симоненко, я таких ярко-синих глаз ни у кого не видела, пришла в чунях, сшитых из тряпок, а поверх чуней зеркально блестели калоши. Кончился урок. Вера все крутилась око­ ло меня и, улучив минуту, когда рядом никого не было, шепнула: «Мамка наказала спасибочки передать: за обуточки», и тут же ото­ шла. Я обомлела: вот тебе раз! Ничего себе конспирация. Мудрая Мария Кузьминична сказала: «Видно, шило в мешке не утаишь». Морозно-метельная зима рано заявила о себе. В горах у зимы характер коварный, непостоянный. Идешь, а вокруг слепящая бе­ лизна, тишь да гладь, а к вечеру разгуляется метель. В такие дни, продираясь через снежную кутерьму, я тащилась на конный двор.